- Прошу прощения, при каких обстоятельствах вы дали матросу такой совет?
Не твоё дело, что и когда старший по званию советовал матросу…
- В день, когда мистер Бадд рассказал мне, что отогнал тюремного капрала от своей сумки.
Тут появился Крыса, и разговор прервался. В первое мгновение Норрингон было подумал, что капрал не похож на свою кличку, по крайней мере, внешне. Лицо настолько обыкновенное, что сложно описать, ещё сложнее запомнить. Но вскоре оказалось, что в суетливых движениях и вообще в поведении есть что-то напоминающее крысу.После первого же “Разрешите доложить, сэр” на судей обрушился настоящий водопад. Крыса желал сообщить и имена тюремщиков, играющих в карты после отбоя, и имена матросов и даже пары мичманов плюющих на пол, и имена всех, кто был чем-то недоволен, и особенно тех, кто вёл опасные разговоры.
- …А Кинкейд теперь носит нож покойного Дженкинса!
- Ну и что? - это была первая фраза, которую Норрингтону удалось втиснуть в этот бесконечный доклад. Крыса, похоже, знал всё на этом корабле, но уловить хоть какую-то связь с нынешним делом было невозможно.
Лицо тюремщика прямо преобразилось. Он знал больше второго помощника! Он знал больше адмирала! Парень прямо весь просиял.
- Так это ведь тот самый нож, которым Дженкинс собирался прирезать каптенармуса, сэр!
Наверно, нечему было удивляться. Всем, должно быть, иногда хотелось прирезать каптенармуса, Дженкинс не был исключением. Носил ли он нож всё время и что-то планировал или Крыса однажды услышал сказанную в раздражении фразу, в другой раз увидел матроса с ножом в руке и тут же побежал докладывать Клэггарту, в любом случае припадочному старшему фор-марсовому не повезло. Похоже, на эту должность на “Неустрашимом” принципиально не назначают здоровых. А Клэггарт молодец, не растерялся. Взять себе кого-то в охрану? Доложить капитану? Зачем, если можно отправить больного парня на мачту, а историю всё равно замнут? Вот, значит, что означали его недавние слова у фальшборта «все они убийцы»…
- Но мистера Клэггарта всё-таки убил не Кинкейд. Ближе к делу, капрал.
- Так точно, сэр! Но здесь мог быть заговор, сэр!
- Мог, - согласился адмирал и подсудимый, как и все утомлённый длинным докладом, сразу встрепенулся, - Но едва ли его стали бы воплощать в жизнь в капитанской каюте. Строить теории это уже наша работа. Ваше дело докладывать.
- Так точно, сэр! - тявкнул капрал, вытягиваясь по струнке.
- Итак. Господа Кинкейд и Дженкинс не имеют к нынешнему процессу отношения. По крайней мере, покойный мистер Дженкинс. Суд хотел бы знать, где лично вы были вчера после отбоя.
- Я лёг спать, сэр! Как и полагается, сэр! Но я не мог уснуть из-за того, что другие играли в карты и мешали мне, сэр! Я записал их имена и привёл в порядок остальные записи… Хотите взглянуть, сэр?
- Возможно, они нам помогут. Но сначала ответьте на ещё один вопрос, возможно, он покажется вам странным…
- Никак нет, сэр!
Это верноподданичество начинало действовать на нервы.
- Хорошо. Похоже, вы наблюдательны, капрал. Скажите, кто-нибудь из играющих ставил на кон гинеи?
Лицо тюремщика выдало искреннее изумление. Никакой боязни разоблачения, только непонимание. Капрал очень хотел услужить, но не мог взять в толк, к чему клонит высокое начальство. Он честно попытался вспомнить.
- Никак нет, сэр. Я бы запомнил, сэр! Обычно ставят гораздо меньше, сэр! Даже фунтов никто не ставит, сэр. Это очень большие деньги, сэр, а мы люди маленькие… Но если у вас украли гинеи, я всё немедленно выясню, сэр!
- Не трудитесь. Не будем отвлекаться от дела. Вы недавно отбыли наказание, расскажите суду за что.
Капрал поморщился. Подсудимый мрачно усмехнулся. На обычно добродушном и даже простоватом лице усмешка смотрелась довольно жутко. Адмирал понял, как сильно Крыса рисковал, когда сунулся к сумке Бадда.
- Мистер Клэггарт, упокой Господи его душу, советовал мне проверить вещи матроса, сэр. Он давно чувствовал, что на корабле мятежник, сэр! Он никогда не ошибался, наш мистер Клэггарт…
- Это мистер Клэггарт велел вам напасть на мистера Бадда с ножом, если он увидит вас роющимся в его вещах?
Капрал колебался. В итоге уважение к почившему каптенармусу взяло верх над желанием понравиться начальству.
- Он прямо так не сказал, сэр. Только просил быть осторожным, потому что у парня злые кулаки, сэр. Он был прав, сэр, всегда был прав, наш мистер Клэггарт. Его слова спасли мне жизнь, сэр!
- А вы ему очень признательны, как я вижу. Мистер Клэггарт разрешал капралам оставлять себе конфискованные у матросов вещи?
- Так точно, сэр, он был сама щедрость, сэр!
Адмиралу казалось, это называется немного по-другому, но версия капрала годилась для суда. Оставалось ещё задать пару вопросов.
В краже денег он, конечно, не сознается. И едва ли ему кто-то сознавался, с его-то прозвищем… Скорее всего, больше, чем есть в списках, он не знает, но стоит проверить.
- Вы могли рассматривать конфискат, вы могли делать выводы… Скажите, у вас возникали догадки, что кто-то из прессованных из богатой семьи?
- Никак нет, сэр. Не знаю таких, сэр. Но я буду рад расспросить, сэр!
Адмирал прикрыл глаза. Представил, как Крыса с его нездоровым энтузиазмом начнёт искать обладателя двух гиней.
- Возможно, чуть позже в этом возникнет необходимость. Но не сию минуту. Последний вопрос: после отбоя и до утреннего построения вы или кто-то из ваших сослуживцев покидал каюту?
Следующие минут десять судьи слушали, у кого из капралов когда вахта, кто когда отлучался до гальюна, кто вроде не выходил, но чихнул недалеко от двери… Норрингтон не успевал записывать и радовался, что наконец-то протокол стали вести идругие офицеры. Выслушав до конца эту бесполезную галиматью, адмирал отпустил Крысу с миром, к вящей радости последнего, попросив принести все записи.
Всё же кое-какой толк от доносчиков есть. По всей видимости, провокатор был не из капралов. И точно не Крыса, иначе убитых было бы двое. Адмирал повернулся взглянуть на записи мистера Флинта и увидел, что тот увлеченно играет в крестики-нолики с командиром морской пехоты. Не будь в каюте обвиняемого, Норрингтон отнял бы у них лист и рассказал бы на чистейшем тортугском диалекте всё, что думает о своевременности этой школярской забавы, но приходилось сдерживаться.
- Господа, напоминаю вам, мы рассматриваем дело об убийстве, - голос прозвучал суше, чем того требовали приличия.
- Вы и в одиночку неплохо справляетесь с допросом, адмирал, - тон лейтенанта Сеймура так же был далек от светского.
- Если у вас были вопросы, вам следовало их задать, лейтенант.
Судя по взгляду, у лейтенанта был один-единственный вопрос: когда всё это закончится? Но адресовать этот вопрос было некому. Капитан с тоской поглядывал в иллюминатор. В это время он привык читать в своей библиотеке или стоять на капитанском мостике и рассматривать небо. Адмирал и сам хотел бы отдохнуть перед допросом остальной команды. Около трёхсот человек… С кого начинать? Датчанин присматривал за Баддом, Очкарик близко, даже излишне близко, общался с Клэггартом, на проклятый руслень ни один из них ночью не вылез бы… Адмирал потёр глаза. Какое-то проклятье. Везучих людей проклятья обращают в живых скелетов или в неведомых тварей, поросших клешнями и щупальцами, а вот его проклятье превратило в судью военного трибунала.
- Господа. При всём моём уважении, у меня ещё не было перерыва. Предлагаю отпустить тюремных капралов и собраться снова где-то через… - час? ни отдохнуть, ни пожрать по-человечески. Но дело и так займёт много времени, а корабль во вражеских водах, - Два часа. Вас устроит?
- Я же уже сознался… - напоминание прозвучало так жалобно, что любого заставило бы расчувствоваться и немедленно повесить как никогда раскаивающегося фор-марсового, но адмирал помнил о долге судьи и был непреклонен.