- Подсудимый, вам слова не давали. Господа, так вас устроит двухчасовой перерыв? Решайте.
Судя по взглядам, господ устроило бы незамедлительное возвращение второго помощника на Ямайку в десяти ящиках из-под рома. Они тоже помнили, сколько человек в команде. Крыса, чьи показания позволили не допрашивать остальных капралов, даже вообразить не мог, как сильно вырос его авторитет в глазах начальства.
Капитан заговорил с такими ласковыми отеческими интонациями в голосе, что захотелось исполнить пожелания всех присутствующих и вплавь отправиться к Порту Ройал.
- Не кажется ли вам, что мистер Бадд, в самом деле, уже сознался, и у суда достаточно сведений для вынесения приговора? К чему объявлять ещё один перерыв и допрашивать всю команду? Мы и так рискуем вызвать лишние волнения. К тому же я должен назначить нового каптенармуса, а выбрать человека для такой ответственной должности, сами понимаете, непросто.
- Мы до сих пор не знаем личность провокатора, и какими он располагает сведениями. Среди обвинений есть пункт о государственной измене. Раз уж мы расследуем это дело, мы обязаны выяснить все детали. А каптенармусом назначьте хоть Крысу!
Адмирал понял, что владеет голосом всё хуже. Должно быть, он не позволил бы себе говорить в подобном тоне ни с губернатором Свонном, ни с лордом Беккетом. Возможно, даже с Воробьём в пору “службы” на его корабле. Так ли заслужил библиотекарь подобного тона? Да. Заслужил. Губернатор мог чего-то не понимать, будучи гражданским. Более того, осознавал это. С ним можно было спорить и обсуждать. Лорд Беккет, насколько адмирал успел с ним познакомиться, не интересовался чужим мнением и был сторонником жестких мер, но, должно быть, его путь в высший свет был изрядно тернист. Джентльмен или нет, он заслуживал некоторого уважения. С пирата Воробья спрос был невелик. Он не скрывал отношения к бывшему командору, служба у него включала в себя тяжёлую и унизительную работу(хотя у Беккета могла появиться и похуже). Но всё же, даже Воробей знал своё дело. Вир почти каждым поступком доказывал избитую истину, что худшее из зол интеллектуальная непригодность правителя. Начать самостоятельно разбирать непростой случай и пытаться представить его самым что ни на есть рядовым делом, а потом стараться поскорей отделаться… Даже на Тортуге не было слов для достойного описания подобного. В глубине души адмирал надеялся, что Вир последует брошенной в сердцах рекомендации. Приятно было представить, как капитанская библиотека пополняется томами доносов, вот только у Вира воображение оказалось не хуже.
- Мне надо подумать. Могу дать вам час на перерыв. Отдыхайте.
========== Часть 9 ==========
Генерал! К сожалению, жизнь — одна.
Чтоб не искать доказательств вящих,
нам придется испить до дна
чашу свою в этих скромных чащах:
жизнь, вероятно, не так длинна,
чтоб откладывать худшее в долгий ящик.
(И. Бродский)
“Отдыхайте”, сказал Вир.. Жалкий час на отдых. Ещё вопрос, успеют ли ему хоть что-то приготовить. Пообедать не помешало бы. Хотя галет на складе достаточно. Сейчас бы ещё выпить… Но допрос пока не кончен. Кого же вызвать первым? Датчанина? Знать бы как его зовут на самом деле. Опять по спискам вызывать можно дни напролёт. Норрингтон вспомнил, что скоро вахта у Очкарика. Если парень ещё не знает, что случилось с каптенармусом, стоит сказать ему сейчас. Во-первых, чтобы не выдал себя во время похорон, во-вторых, возможно, он что-то знает и расскажет. А ещё, стоило донести сразу, каптенармус был бы благополучно казнён, и сегодняшней истории просто не случилось бы. Правда, тогда у Очкарика, скорее всего, были бы неприятности, но его ещё можно было бы оправдать. Зато Дженкинс остался бы жив, и Бадд сейчас не сидел бы под арестом. Всего одно решение, а последствий… Как от вручения сердца Джонса лорду Беккету.
Погружённый в свои мысли, Джеймс поднялся на палубу и налетел на стоявшего спиной к лестнице боцмана.
- Извините.
- “Извините, сэр!” Я научу тебя!.. - боцман уже схватил наглеца за руку и тут же отпустил, столкнувшись лицом к лицу с адмиралом.
С форпика послышался смешок.
- И чему же? - не будь Норрингтон уже на взводе из-за суда, тоже бы посмеялся, а так фраза прозвучала даже суше, чем он сам ожидал. Боцман в ужасе разжал руку.
- Простите, сэр!.. Никак не думал… Бывает, налетают…
- Тяжело вам живётся. Буквально налёт за налётом. Скажите, а вы не пробовали встать на два шага в сторону от лестницы?
По всей видимости, такая мысль не приходила в боцманскую седеющую голову за всё время его службы.
- Вы, кажется, чему-то хотели меня научить? Будьте любезны, напомните, какие действия военный устав трактует как нападение на старшего по званию?
Боцман побледнел, как будто уже стоял перед трибуналом. Кстати, совсем неплохой идеей было бы и его допросить. Наказанные им не так редко отправлялись в лазарет. Возможно, с каптенармусом его связывали не только служебные, но и деловые отношения?
- Впрочем, будем объективны, вы не успели напасть. Сколько плетей вы бы сами назначили за открытые угрозы старшему офицеру? Двадцать? Больше?
Боцман машинально взял в руки фляжку и тут же выронил. Адмирал успел поднять первым.
- Я с пониманием отношусь к пагубным привычкам, но у вас они уже отразились на службе. Сэр. Так что ваш грог останется у меня на ближайший месяц, - кажется, на Тортуге это называлось “отжать”. С форпика прозвучал чей-то восхищённый шёпот “Во зверь!”, и Джеймс понял, что порку сочли бы более мягким наказанием.
- Прежде чем ответственные лица узнают о вашем наказании, будьте любезны, - вероятность минимальна, но проверить все равно стоит, - Спуститесь на носовой руслень, - судя по виду, боцман вспомнил сплетню про сброшенную со скалы невесту. Всё равно провокатор сразу не сознается. Пусть думают, что хотят. Один чёрт допрашивать всю команду.
- Сэр?..
- Вам что-то непонятно? Обвяжитесь шкотом, чтобы не упасть, и спускайтесь на носовой руслень.
- Н-на левый или правый, сэр? - боцман начал заикаться почти как Бадд.
- Как вам удобно, мне всё равно, - на самом деле, стоило спросить Бадда. Мелочь, конечно, но кто знает, какая деталь окажется важна?
Боцман обвязался шкотом и полез, подтверждая алиби каждым шагом. Вантытрещали под весом толстяка. Наконец он неуклюже спрыгнул на руслень и посмотрел вверх, на адмирала.
- Хорошо. Стойте, где стоите. Все остальные, возвращайтесь к своим обязанностям. Не забывайте, что мы во вражеских водах, - адмиралу нехотя повиновались, он сам спустился на руслень следом за боцманом. Получилось не хуже, чем в мичманские годы, а то и лучше. Мичману Норрингтону не приходилось удерживать равновесие на катящемся сквозь джунгли мельничном колесе. Адмирал усмехнулся этому воспоминанию. Всё же он не конченный неудачник: ему крупно повезло, что колесо не врезалось ни в одну пальму. На боцмана усмешка произвела сильное впечатление. Тем лучше.
Шум воды и ветра действительно должен был мешать расслышать слова тем, кто оставался на палубе. Удачное обстоятельство на случай, если подозрения не подтвердятся. Тогда нового боцмана искать не придётся. Адмирал сделал шаг вперёд.
- Поставлял каптенармусу новобранцев, мерзавец?
- Что?..
- Ещё одно “что” и шкот тебе уже не поможет. Запарывал мальчишек до лазарета, чтобы он там с ними забавлялся? Или и ты тоже? Знаешь, что за это бывает?
Боцман, привыкший к спокойной манере речи второго помощника, в ужасе вытаращился, слушая это шипение. Он беззвучно разевал рот, как рыба. Удивлён обвинениям или испуган, что всё раскрылось?