Адмирал тихо сквозь зубы прошипел популярное тортугское выражение.
- А что ещё, по-вашему, с ними делать? Некоторым из них сейчас на вахту, мне казалось, это можно не напоминать. Вы тоже возвращайтесь на свой пост, но будьте готовы явиться по первому требованию.
- Так точно, сэр! - вот за этот молодцеватый ответ захотелось снова сгонять боцмана на руслень, но сейчас было не до того.
- Вольно. Выполняйте.
Опознание прошло не совсем так, как представлял себе адмирал. Датчанин сохранил маску тупой почтительности, только глаза чуть округлились, остановившись на окровавленных бинтах Очкарика. Зато Бадд чуть не подскочил. Но сейчас все могут начать вилять. Следует свериться с их собственными словами.
- Лейтенант Сеймур, передайте, пожалуйста, протокол допроса.
Лейтенант, измученный заседанием не меньше других, передал тяжёлую стопку листов, явно жалея, что не может огреть ею старшего по званию.
- Благодарю вас. Гротовый, вы со своего поста видели, что Бадд спускается с кем-то на носовой руслень, но вы не разглядели, с кем именно?
- Да, сэр. Глаза у меня уже не те, что прежде, - Датчанин снова заговорил как немощный старик, дряхлея на глазах. В случае отставки, найдёт место в любом театре. Если проводить дни в библиотеке, как доблестный Звёздный Вир, можно и поверить. Старик, конечно, молодец, не хочет подводить ни одного из мальчишек. Вот только они и без него основательно влипли. Особенно Бадд.
- Мистер Бадд, вы утверждаете, что не разглядели в темноте собеседника и не опознали по голосу, потому что разговор проходил на руслене и вам мешал шум воды?
Приступ заикания помешал матросу подтвердить вслух, но он кивнул.
- Хорошо. Встаньте, пожалуйста, рядом с ютовым, Будьте добры, оба держите руки за спиной. Юношеская горячность уже наделала достаточно бед сегодня, - адмирал оглянулся на капитана. Даже такой простой приказ во время злополучной очной ставки не пришёл в умудренную античностью голову. Впрочем, может и пришёл, но не помог. В конце концов, подробности капитан не сообщил. Заставить его и Бадда разыграть убийство каптенармуса, чтобы выяснить детали? Жестоко и, как будто, можно обойтись. Да и Вир может отказаться… Адмирал встал по другую руку от фор-марсового, - Гротовый, вы сказали, что узнали мистера Бадда по росту. Его рост соотносился с ростом собеседника примерно как сейчас соотносится с ростом ютового или как с моим?
Если бы Датчанина спросили только про рост ютового, наверно, сослался бы на слабеющую память. Сейчас если не поймёт, что уже что-то известно, по крайней мере, догадается, что отего так просто не отпустят. Старик быстро обменялся взглядами с обоими матросами.
- Скорее, как с ростом ютового, сэр.
- То есть, вы допускаете, что видели этого человека?
Снова обмен взглядами.
- Да, сэр.
Ну спасибо, с заиканием всё же справился.
- Хорошо. Мистер Бадд, вы утверждали, что не опознали голос собеседника, потому что вам мешал шум воды, - адмирал заглянул в протокол допроса, - И потому, что он говорил тихо. Шум воды здесь не так слышен, как на руслене, но если я попрошу вашего собеседника поговорить с вами шёпотом, сможете определить, его голос вы слышали или нет?
- Н-н-не зн-наю, сэр!
Испугался. Отлично всё знает. Да и Очкарик, скорее всего, не врал. Зачем ему? Воссоединиться с возлюбленным? Это он и так может. Не нашёл бы его капрал, уже получал бы от своей единственной любови стеком в аду.
- И всё же постарайтесь. Матрос, скажите что-нибудь шёпотом.
Хорошо бы, если бы фор-марсовый всё подтвердил. Если ютовый признается, но Бадд не подтвердит, будет похоже, что Очкарик просто пытается вытащить товарища. Что тоже может быть, но вряд ли. В лазарете ютовый ещё не знал, что его показания выслушают в суде.
Очкарик шагнул к Бадду и шепнул что-то, действительно очень тихо. Адмиралу показалось, прозвучало слово “Ямаец”. Интересно, слышал ли хоть что-то Бадд. Судя по его лицу, скорее нет.
- Матрос, может быть, немного погромче?
Очкарик обернулся с грустной улыбкой.
- После отбоя я окликал Билли именно так, сэр. И ненамного громче говорил на носовом руслене.
Было бы лучше, если бы его всё же опознал Бадд, но уже как есть.
- Это признание, матрос?
- Да, сэр.
- Гротовый, вы можете идти. Бадд, вы вернитесь на своё место. Господа, я мог бы допросить ютового, но я привёл его, значит, мог повлиять по пути сюда. Может быть, пусть допросит кто-то из вас?
Капитан и кормчий наблюдали за процессом как из театральной ложи. Пожалуй, даже с любопытством, но несколько отстраненным. Армейский вёл протокол допроса. Сеймур изо всех сил пытался держать лицо.
- Лейтенант, может быть, вы?
Может быть он, а под подушку теперь кортик класть придётся…Тем не менее, Сеймур даже вежливо подвинулся, чтобы пропустить Норрингтона на свободное место, забрал увесистую стопку протокольных листов, и обратился к ютовому.
- Расскажите, что произошло.
И допрос Крысы показался забавным эпизодом. Выслушивая капрала, все гадали, что можно пропустить, слушая ютового, думали, что не стыдно записать. В обоих случаях вывод напрашивался самый безжалостный: записывать всё.
О своей просьбе лейтенант пожалел почти сразу, после слов ютового “всё началось ещё месяц назад”. Должно быть, Очкарик был очень одинок, даже в компании своего любовника, и теперь изливал душу перед трибуналом, будто каялся перед высшим судом. Во всех подробностях рисовалась картина его взаимоотношений с Клэггартом, от первых знаков внимания и до недавнего охлаждения.
За эти минуты Джеймс узнал о возможных взаимодействиях двух мужчин больше, чем за всю жизнь. Несколько раз хотелось остановить матроса, но история Бадда была тесно вплетена в собственную историю ютового. Одна не состоялась бы без другой. Финал этого уродливого романа адмирал слышал в лазарете. Он старался не вслушиваться в подробности и решать, что делать дальше. Очкарик вознамерился влезть в петлю? Или отвести внимание от убийства? Сейчас ютовый превратил процесс в собственный спектакль, какие роли в нём отведены другим участникам? Тем временем история подошла к концу. Очкарик повернулся к потрясённому фор-марсовому.
- Я виноват перед вами обоими, Билли. Я никогда не хотел, чтобы так всё обернулось. Я бы всё сделал, чтобы это изменить, - Бадд, всё ещё с изумленным видом, кивнул. Ютовый перевёл взгляд на капитана, - Сэр, я рассказал всё, что знал. Если других вопросов нет, позвольте мне увидеть тело, - Вир замешкался. В уставе подобное не обговаривалось, - Прошу вас, сэр. Я даже не сказал Джону, что люблю его. Даже ни разу не назвал по имени.
Капитан беспомощно посмотрел на офицеров. Наткнулся на тяжёлый взгляд Ямайца. Адмирал сейчас понял, что и сам ни разу не сказал Элизабет, что любит её. Даже делая ей предложение. И, может быть, это определило нынешнюю судьбу обоих. Капитан не мог прочесть его мысли, но уловил что-то. Изящная ручка в очередной раз нервно дёрнулась, будто пытаясь отмахнуться и от ютового, и от его истории, и от всего суда.
- Идите. Альберт покажет вам, где труп.
Очкарик прикрыл глаза и кивнул. Да. Тело его любимого теперь именуется трупом. Он и сам это знал.
- Спасибо, сэр.
Капитан вызвал вестового и тот увёл Очкарика, но его горе будто осталось висеть туманом в воздухе капитанской каюты. На некоторое время вместе с ним повисла тишина. А потом и то, и другое начало рассеиваться.
Сначала кем-то пророненное “мда”, потом нервные смешки.
- Ну и подарочек вы нам преподнесли, адмирал… - позволил себе Сеймур.
- Преподнёс, но не такой как вы.
Адмирал имел в виду и реплику, за которой последовала исповедь несчастного ютового, и лично Бадда, но надеялся, что до Убогого второй смысл не дойдёт. Незачем обижать беднягу, достаточно ему потрясений на сегодня. Но злость не дала промолчать в ответ на фразу Сеймура. Разумеется, он сам не ожидал, чем обернётся и его просьба, и появление Бадда на борту “Неустрашимого”, но косвенно лейтенант был виновен во всём, что творилось сегодня. Неплохо было бы ему это помнить.