— Кстати, почему «почти» идеальный? — одевая рюкзак с порошком, спросил я и взял со стола ключи от байка.
— А потому, что Альберт Хофман описывал в своих трудах действие будущего препарата под названием ЛСД-52. Синтезированная нами сыворотка — лишь промежуточный результат, не конечный. Эксперименты с ЛСД-52 временно приостановлены. Давай поживём и посмотрим, к чему нас приведёт наша сыворотка. Может быть, и не надо пока людям дальше пробуждаться.
Глава 9
— Аляска, моя малышка, как же я по тебе скучал, — широко раскинув руки, радостно кричу я в микрофон, вмонтированный в стену возле монитора. На экране монитора моя любимая внучка.
— Здравствуй, дедушка! — улыбается она. — Что, никак не можешь угомониться? Опять, как обычно, вляпался в неприятности? Мне целую неделю не позволяли с тобой общаться.
— Не переживай, мой зайчонок. У нас впереди целая вечность! А вляпываться в неприятности с властями, наверное, это моё жизненное предназначение. Как ты стала похожа на свою бабушку, царство ей небесное. У тебя такие же большие глаза и красивые волосы. Как поживает твоя мама? Василина по-прежнему изучает дельфинов и последствия воздействия сыворотки гармонии на их мозг?
— У мамы всё хорошо, она через пару дней обещала с тобой связаться.
— Да, малышка, я знаю, она уже отправила по электронке заявление на свидание со мной.
— Как ты здесь, дедуль? Нелегко, наверное, в твоём возрасте находиться в тюрьме? У меня в голове не укладывается, как ты мог совершить всё то, о чём говорит общественное обвинение. Должно быть, у тебя есть логическое объяснение всему, рациональные доводы, хоть как-то оправдывающие происшедшее… Но я всё равно не понимаю. Зачем ты отключился от КР? Это какая-то ошибка?
— Нет, моя Аляска, это не ошибка, — качаю я головой. — Всё, что я делал, делал осознанно, и всему есть причины… «Мне бы очень хотелось тебе всё объяснить, но у нас совсем мало для этого времени…» — вертится у меня в голове, но вслух я говорю другое:
— Если бы ты решилась отключиться, хоть ненадолго от КР, я бы сумел тебе всё объяснить.
С экрана огромного монитора, на меня смотрит красивая, молодая женщина. Её огромные, тамариновые глаза до краёв наполнены слезами, готовыми вот-вот покатиться по бархатным щёчкам. Ее губы подрагивают. Она пытается что-то мне сказать, но не может, видимо, из-за эмоций, переполняющих её.
— Дедушка, какое может быть оправдание смертям двух миллионов человек, поверивших тебе? Они все умышленно отключились от КР, а потом приняли твой дьявольский наркотик и покинули этот мир, даже не сделав оцифровку души и электронный клон мозга. Ты же знаешь, каково это — чувствовать смерть близких людей.
В голосе Аляски слышится укор:
— Я чувствую боль с утратой каждого человека. Или же ты, выйдя из КР, совсем потерял рассудок?
По щекам моей, уже взрослой малышки, текут два тонких ручейка слёз. Её густые, в форме домика, брови выразили такую печаль, что где-то в глубине моей души так защемило, что стало невыносимо больно. Почему, почему у меня такая карма? Всегда приходится ставить на одну чашу весов свои жизненные принципы, а на другую — судьбы близких и любимых людей. Сначала, когда-то давно, это была Лена, моя вторая жена. В этой же тюрьме сорок лет назад, на свидании со мной она смотрела глазами полными слёз, отказываясь понимать, почему я — такой. Спустя тридцать лет, моя любимая дочь Василина, провожая меня в исправительную ссылку на остров Ко Панган, смотрела на меня с такой же болью. И теперь снова всё повторяется. Внучка, любимая моя девочка, прости меня! Я приложу все силы, чтобы ты смогла меня понять — у меня просто нет другого выбора.