Не веря своим глазам, девушка смотрела, как открывается дверца, как появившийся из машины, словно джинн из бутылки, красивый блондин улыбается ей. Лишь его голос, шершавый, как терка, вывел Марину из столбняка:
– Позвольте вас подвезти, – блондин улыбнулся. От него шел запах дорогих сигар. Синие глаза смотрели спокойно, в них мелькали холодные огоньки. – Грех такой красивой женщине ехать в толпе!
– Отчего нет? – сказала Марина, чувствуя, как шевелится на груди странный подарок, источая слабое тепло.
Блондин проникновенно улыбнулся.
На работу она не опоздала. Хозяин «Шевроле» домчал до нужного места за десять минут. Он героически пытался выведать адрес и телефон Марины. Та упорно отговаривалась. Удивление от работоспособности устройства 666 быстро пропало, сменившись холодной расчетливостью.
Марина все же сообщила свой телефон обаятельному блондину, а, выйдя из машины, погладила кулон и пожелала, чтобы подвозивший ее мужчина забыл его.
Она не сомневалась, что звонка не будет.
Коллеги встретили ее странно. Олег Алексеевич, вечно желчный начальник информационного отдела, вытаращил на Марину глаза, словно на голове у нее выросли рога. Провожал взглядом, какой Марина давно не видела у мужчин. В карих близоруких глазах причудливо смешались удивление и вожделение.
Секретарша шефа едва не застонала, увидев чистое лицо Марины. В ее приветствии прозвучала такая бессильная зависть, что Марине стало немного стыдно.
Оставив пепельноволосую красавицу рыдать в приемной, Марина прошла на рабочее место. Подруги по отделу заохали, заахали. Пришлось отговариваться новой косметикой, ужасно редкой, и обещать эту косметику принести показать. Лишь спустя час Марина отбилась от подруг и села за работу, первый раз в жизни подумав, что красивой быть не всегда приятно.
Почти сразу последовал вызов от начальства. Коммутатор противно загудел и сказал голосом секретарши, искаженным до неузнаваемости:
– Марина, зайдите, вас Алексей Петрович зовет.
Девушка с вздохом встала. Она догадывалась, для чего ее может требовать шеф. Рекламный проект, в который были вложены большие деньги, неожиданно начал буксовать, и крайней оказалась Марина. Именно от нее Алексей Петрович теперь почти ежедневно требовал стратегии выхода из создавшегося тупика.
С бьющимся сердцем переступила Марина порог кабинета. Запах свежесваренного кофе, витавший здесь, только усилил страх. Девушка почти инстинктивно подняла руку к груди, сжала пальцами бугорок кулона.
Алексей Петрович поднял взгляд. За стеклами очков, в голубых глазах его скрывалось раздражение, готовое прорваться вулканической лавой гнева.
«Не хочу его слышать!» – подумала вдруг Марина с яростью. – «Хочу, чтобы он замолчал!». Камушек под ее пальцами ожил, запульсировал пугающим теплом, и в тот же миг лицо Алексея Петровича странно перекосилось, он захрипел и начал оседать на стуле.
Когда скорая помощь уехала, а насупленный врач бросил одно лишь слово «инсульт», в офисе повисла напряженная тишина. Побледневшие сослуживцы Марины с удивлением переглядывались: инсульт у тридцатидевятилетнего мужчины, непьющего, некурящего, отличающегося завидным здоровьем – разве такое возможно?
Сама Марина сидела за рабочим столом, закусив губу, чтобы не закричать. Истинную причину инсульта знала только она, и это знание ворочалось в груди холодным ежом, заставляя сердце болезненно сжиматься. Серый камушек на цепочке, устройство шестьсот шестьдесят шесть, выполнил свою работу, исполнил желание. Алексей Петрович замолчал, и хорошо, если не навечно.
Марине хотелось плакать. В первый миг она испугалась, потом попыталась снять чудовищный подарок, но не смогла. Пальцы соскальзывали, руки опадали, не желая слушаться приказов. Девушка с ужасом осознала, что искушение владеть этой вещью слишком сильно.
Снять камушек она не смогла, но дала себе зарок его не касаться. Это оказалось невыносимо трудно, почти как не моргать. Рука сама поднималась к груди, и приходилось ее отдергивать. Марина измучилась, постоянный стресс сделал ее нервной и раздражительной.
Спустя два дня она возвращалась с работы. Нагревшийся за день асфальт отдавал тепло, и запах его причудливо смешивался с ароматом цветущих тополей. Пух нетающим снегом стелился по земле, сбивался в пухлые комки, похожие на большие одуванчики.
Глядя на мир вокруг, такой спокойный, умиротворенный, Марина испытала приступ острой зависти. «Как я хочу, чтобы все это кончилось!» – подумала она устало, и тут же с ужасом осознала, что рука ее лежит на кулоне. Тот был горяч, словно уголь, и мелко дрожал.
Марина услышала громкий треск, краем глаза заметила, как огромный тополь, простоявший на одном месте лет семьдесят, кренится в ее сторону. Попыталась рвануться в сторону, но ноги словно приросли к асфальту.
Крик потонул в грохоте ломающихся ветвей...