Научение, память и прошлый опыт
Способность к научению у животных можно выявлять и оценивать количественно, ставя перед ними определенную задачу и наблюдая за тем, как совершенствуется ее выполнение с каждой повторной попыткой. Заставляя животное выполнять то же задание спустя несколько часов, дней или недель и сравнивая результат с тем, что было раньше, можно судить об их способности запоминать и вспоминать. Если задание выполняется не лучше, чем в первый раз, можно предполагать, что животное не вспоминает своих действий. Если же, наоборот, результат не уступает полученному в конце первой серии испытаний, это значит, что животное воспользовалось прошлым опытом. Мы можем выделить здесь два активных процесса: запоминание (обучение) и вспоминание. Внутренние процессы между этими двумя фазами и есть то, что мы называем памятью. Может показаться, что я несколько запоздал с формальным определением понятия «научения»; вплоть до этого момента оно просто подразумевалось[8]. Я не давал даже строгого определения памяти, довольствуясь случайными цитатами из Джеймса и других авторов. Но именно сейчас, когда требуется решить, в какой степени мы можем понимать животных, необходимо некоторое уточнение понятий.
Научение — это выработка у животного измененной реакции на прежнюю ситуацию, когда оно начинает вести себя более адекватным образом (т. е. адаптируется). Заметьте, что в этом по существу операциональном определении важно то, что изменения поведения а) являются следствием опыта, б) воспроизводятся, т. е. повторяются, у одного животного или у группы животных и в) имеют адаптивный характер. Если не вводить критерий адаптивности, то образование рубцовой ткани тоже можно было бы считать формой памяти! С другой стороны, возможны обстоятельства, в которых животному нелегко найти оптимальную адаптивную стратегию, как, например, в слишком сложной ситуации или в случае, когда выбранная стратегия оказывается ошибочной. Однако и здесь нельзя говорить об отсутствии научения, что будет показано в этой главе несколько позднее. Поэтому смысл таких терминов, как «опыт» и «адаптивное изменение», достаточно сложен, иногда даже неоднозначен, и об этом никогда не следует забывать.
Вспоминание — это проявление измененной поведенческой реакции спустя некоторое время после первоначального обучения.
Память, таким образом, не есть нечто такое, что можно непосредственно наблюдать или измерять; это то, что, по нашим представлениям, должно существовать как промежуточный процесс, связывающий обучение и вспоминание. Если в результате обучения поведение животного изменилось и это проявляется в форме вспоминания, то приходится допустить, что произошло какое-то изменение в биологии животного, которое и привело к измененному поведению. Иными словами, в организме должен существовать некий регистрирующий механизм, сохраняющий полученную при обучении информацию в такой форме, что в последующем она сможет изменить поведение. Этот гипотетический внутренний механизм (Розеттский камень, если вернуться к моей метафоре в начале книги) в последние десятилетия называли по-разному. И. Павлов, один из первых физиологов, исследовавших процесс научения в Санкт-Петербурге в начале нынешнего века, писал о нем как об условном рефлексе. Позднее — по причинам, изложенным в двух последних главах, — исследователи памяти предпочитали говорить о хранилище памяти либо о следах памяти, или энграммах (термин, предложенный другим пионером изучения памяти, зоологом Дж. 3. Янгом, в 1950-х годах). Сейчас в текущей литературе модно говорить, что животные формируют «отображения» или даже когнитивные карты. В целом развитие терминологии отражает принятые в то или иное время аналогии и теоретические модели памяти, от жестко фиксированных схем павловской концепции до весьма гибких современных представлений.
8
Напомним еще раз, что английское слово