Леди и джентльмены! Администрация «Фуксии Фламинго» счастлива объявить о начале вечернего представления. Давайте поприветствуем горячими аплодисментами нашу Прелестницу Люси!
Под жалкие хлопки посетителей зазвучали первые аккорды блюза «Мои мечты лишь о тебе». За рояль уселся хлыщ средних лет в пыльном синем смокинге. На освещенную юпитером сцену вышла женщина в платье рубинового цвета с золотыми блестками и, волнообразно двигая всем телом, потянулась к микрофону. Я бы не назвал платье слишком коротким. Если уж на то пошло, я бы не назвал его даже платьем. Больше всего оно напоминало слой краски. С расстояния сорок футов эта дамочка выглядела идеально. Ее пальчики сомкнулись вокруг микрофона и поднесли его ко рту. Она запела и вмиг очаровала меня. Прелестница Люси не просто исполняла песню, а занималась с ней любовью.
Я взглянул на Челси. Она неотрывно смотрела на меня и не улыбалась.
— Ты еще помнишь, о чем я спрашивала?
Признаться, не помнил.
— Ты в сердце моем… — пела красотка на эстраде.
Не без усилий я отвлекся от созерцания ее прелестей и попытался вспомнить, на чем мы с Челси остановились.
— Давай прикинем. Значит, брак? Не знаю, не знаю. Пожалуй, можно рискнуть… Если это и в самом деле то, что надо… — Честное слово, я очень старался не выглядеть рассеянным.
Челси промолчала. Рядом остановилась официантка и получила заказ еще на две порции горячительного. Я закурил очередную сигарету и снова повернулся к певице. Готов побиться об заклад, что почувствую запах фиолетового шарфа, если подойду к эстраде на десять футов. Прелестница Люси и Эмили — один и тот же фигурант. И мне надо с ней поговорить.
— Что, знакомая?
По-прежнему Челси смотрела на меня, а я на певицу.
— Нет… Но, по-моему, она замешана в деле, над которым я сейчас работаю.
— Да ну?!
— Я серьезно. Не могу посвятить тебя во все нюансы, скажу только, что я ищу одного человека. И думаю, эта малютка с ним виделась. Надо бы с ней потолковать, выяснить, что она знает.
Челси взяла сумочку и встала.
— Что ж, не буду мешать расследованию. Спасибо за коктейль.
Она повернулась и пошла к выходу. Я вскочил и едва не сбил с ног официантку, которая приблизилась с напитками к нашему столику. Выхватив бумажник, я бросил на стол полусотенную.
— Выпивку не убирать! Я еще, может, вернусь через минуту.
Челси я настиг сразу за дверью.
— Куда ты?
— Домой. Устала.
— Погоди, Челси. Ты меня не так поняла… Я ведь к тебе неравнодушен. Да еще как! Просто чуток мандражирую, когда слышу одно словечко на букву «эс».
Тэкс, не смеши меня. И что это мне в голову взбрело? Она сложила на груди руки и устремила взор в темноту. Я могу продать киоск. Хорошие деньги предлагают. Так и сделаю, наверное. Вчера я тебе говорила, хочу в Финикс слетать, посмотреть, что там и как.
Меня охватила тревога — и, надо сказать, небеспричинно.
— А ты уверена, что есть смысл? Я к тому, что переезд — дело нешуточное. Разве можно вот так, очертя голову…
Челси подняла взгляд.
— Я об этом уже не первый месяц думаю… Должно быть, потому и не решалась — хотела посмотреть, вдруг у нас с тобой что-нибудь получится. А теперь мне кажется, ничего не выйдет. Ты, наверное, прав, это у меня возрастное. Мне ведь уже тридцать, а рядом никого. Тэкс, ты мне, конечно, очень нравишься, но давай закроем эту тему, — Она отвернулась и добавила: — Пойду домой. Ничего, впредь буду умнее.
Я не знал, что и сказать. Но молчание вряд ли тут годилось.
— Челси…
Она остановилась и обернулась. И я произнес совсем не те слова, которые были на уме:
— Будешь улетать, предупреди меня, ладно?
Она кивнула, и я проводил ее взглядом. Что за хрень!
Возвратясь в «Фуксию Фламинго», я осушил оба стакана. Прелестница Люси была с роялем «на ты», она исполняла свежайшую версию «Любви на продажу». Вместе с Челси меня покинул и нервный трепет. Я вытянул из пачки сигарету и заказал двойной скотч. Нет, зачеркните. Лучше бурбон.
Сольное выступление продлилось сорок пять минут. Определенно, эта певица слишком хороша, чтобы прозябать в трущобах. Интересно, по какой такой причине она осела в наших беспросветных каменных джунглях?
В воодушевленных, но жидких аплодисментах утонула заключительная нота. Сделав изящный реверанс, который ничуть не вязался с прежней пластической гимнастикой, молодая женщина удалилась со сцены. Я, стараясь не привлекать к себе внимания, пересек зал. Коридорчик слева от сцены вел к артистическим уборным и лестнице. Как только я шагнул в дверной проем, наверху, на лестничной площадке, мелькнуло красное. Я бросился следом за девицей.