Более того: вообще на этом корабле такой контингент составлял почти всё население.
Матери с маленькими детьми ходили по так называемым улицам космического города, они же сидели на лавочках в импровизированных дворах жилых домов. Бабушки и дедушки дружно стояли в очередях или мечтательно бродили между прилавками немногочисленных, но крупных магазинов.
И сотни инвалидных колясок ехали по металлическим мостовым, движимые либо силой рук самих покалеченных людей, либо шедшими позади: такими же недееспособными гражданами, но имеющими возможность передвигаться на своих ногах.
А ещё между всем этим огромным количеством людей бегали сами по себе дети: едва-едва научившиеся ходить и уже достаточно самостоятельные старшие дошколята, подросшие школьники и весёлые школьницы. А за ними в свою очередь уже пра-поколение людей: их бабушки и дедушки.
Но нигде нельзя было бы найти ни одного здорового молодого мужчины средних и самых продуктивных лет: от двадцати и до пятидесяти или, подчас, и шестидесяти. Не было бы видно ни одной женщины, которая не была бы обременена радостью материнства один, а то и три-четыре раза. Складывалось впечатление, будто какой-то мор прошёл по передвижному космическому городу.
V
- Господин администратор города! - сказала молодая девушка с наушниками и микрофоном. Она сидела за огромным столом, на котором было наставлено пять больших и не менее двух десятков маленьких мониторов. - Звонок из три сотни сорок пятой воспитательной зоны.
Грузный мужчина, которому лет было больше, чем сантиметров в талии, а та в свою очередь превосходила рост, с трудом подошёл к девушке-оператору. В распоряжении пенсионера был большой их штат - не менее ста, и все они сидели за абсолютно одинаковыми рабочими местами, принимя входящие звонки о происшествиях со всего космического города. Работа была крайне утомительная. Тем более для пожилого полицейского, который начинал служить ещё во времена КГБ. Но кадровый состав на корабле был не велик, а послужной лист слишком хорош, чтобы искать какую-либо иную кандидатуру. Поэтому Семёну Евгеньевичу пришлось, скрепя сердце и прикупив изрядные порции лекарств, приступить к выполнению должностных обязанностей по администрированию порядка в семимиллионном городе.
- Что у них? - спросил он, задыхаясь даже после пятнадцати метров шага.
- Бунт в зоне. Среди воспитанников-инвалидов по умственному развитию. Как уведомила руководитель воспитательной зоны, её подопечные хотят любви. Да. Они уже напали на воспитателей и поваров. Взламывают двери.
- Дорогая моя! - обратился Семён Евгеньевич к подошедшей достаточно неказистой помощнице. - Что у нас есть? Какая из специальных групп свободна?
- Ничего нет! - резво ответила та. - Все сорок групп женской полиции на местах. По разным районам города идут волнения.
- А две мужские?
- Они на подавлении восстания инвалидов Крымского конфликта. Когда вы проходили полчаса назад ваши процедуры по очищению крови, поступил звонок из восьмой индустриальной группы. Там спровоцированы волнения. Несколько молодых мальчиков изнасиловали пожилую женщину. К сожалению, группа полицейских прибыла слишком поздно. Ветераны Крымского конфликта решили устроить самосуд. Судя по видео, там настоящий ад. В связи с тем, что там находятся бывшие солдаты, хоть и инвалиды, я приняла решение послать обе мужские специальные группы.
- Это правильно! Это правильно! - закряхтел пенсионер. - А этой, с триста сорок пятой... Скажите, чтобы заперлись где-нибудь, отсиделись. Побунтуют и перестанут.
- Это уже её пятый звонок. Они отходят в холодильник. Почти вся мебель разломана на баррикады со стороны девушек. Многие двери сломаны. Двух женщин даже убили.
- Как убили? - воскликнул пенсионер. - Каким образом? Они же ничего не умеют!
Девушка отвела глаза и густо покраснела в лице:
- Их... их поймали эти мужчины с низким интеллектом...
- Олигофрены! - поправила оператора помощница Семёна Евгеньевича. - Они добились любви?
В ответ девушка-оператор покачала головой. Каждый раз она опускала голову всё ниже и ниже, пока окончательно не упёрлась в стол и разревелась.
- Разве такое возможно?
- Помилуйте, их там триста человек. Не дай Бог им выйти за границы зоны! Внутри они ещё могут не представлять опасность для города. Они проголодаются, конечно, могут начать друг друга есть, но внутри. А снаружи они могут не разойтись по одиночке, а начать жить стаей! - медленно, почти по слогам всё более и более мрачно говорила помощница и тем самым поспособствовала нагнетанию ужаса до предела.