Она не собиралась идти дальше опор на верхней площадке лестницы. К счастью, Джарвис остановился как раз возле стойки у конца лестницы и, опершись о перила и скрестив ноги в лодыжках, прищурившись, посмотрел на нее.
— Позволь мне узнать, правильно ли я тебя понял. — Джарвис пронзил ее острым, пристальным взглядом. — После вчерашнего, после твоего первого знакомства с сексом ты решила, что узнала достаточно и что тебе не нужно ничего больше знать… это так?
— Именно так.
Мэдлин нашла в себе силы произнести необходимую ложь.
— Тебе не понравилось? То, чем мы занимались на тахте?
Его взгляд стал еще пронзительнее. Мэдлин внимательно всматривалась в Джарвиса; по его лицу мало что можно было определить, но его глаза казались необычно встревоженными.
— Если бы я сказала, что мне не понравилось, я бы солгала, и ты прекрасно это понимаешь. Однако… — Потупившись, она засунула перчатки за пояс своей юбки для верховой езды. — Понравилось ли мне то, что было, или нет, это не имеет никакого отношения к моему решению.
Причиной ее решения было то, что она наконец поняла: влюбиться в Джарвиса Трегарта, когда она точно знала, что он в нее не влюблен, было величайшей глупостью.
— Я хотела сказать тебе — и убедить тебя, — она взглянула на него, но Джарвис смотрел вниз, пристально разглядывая что-то на мысках своих сапог; однако его губы были упрямо сжаты и сам он выглядел абсолютно неприступным, — что вчерашний случай был единичным, и он никогда не должен повториться.
— Нет.
Джарвис опустил руки и поднял голову.
— Что ты хочешь сказать этим «нет»?
Мэдлин заглянула в упрямые янтарно-карие глаза. Джарвис вздохнул и не раздумывая произнес:
— Я хотел сказать: нет, ты убегаешь совсем не поэтому.
— Я вовсе не убегаю.
Мэдлин сжала губы, а ее глаза превратились в узкие щелочки.
— Нет, убегаешь. Ты нашла вчерашнее возбуждающим, восхитительным, захватывающим — и испугалась.
— Испугалась? — Широко раскрыв глаза от изумления, она всплеснула руками. — Чего?
— Себя. Своей собственной страстной натуры. Своих собственных желаний.
Джарвис твердо выдерживал ее взгляд и говорил четко, спокойно — с едва заметной долей снисходительности. Увидев, как застыла ее спина, и почувствовав, как вспыхнул ее норов, он повернулся лицом к Мэдлин — и совершенно сознательно подлил масла в огонь.
— Ты боишься того, что можешь узнать, если продолжишь встречаться со мной. Ты боишься женщины, в которую превращаешься у меня в объятиях… той естественной женщины, какой ты рождена.
Мэдлин побледнела, пораженная словами, слетевшими с его губ в высшей степени естественно, как нечто само собой разумеющееся. Хотя Джарвис ей приписывал панику и страх, опасения, о которых он говорил, были его собственными.
Джарвис протянул руку и убрал назад волосы, падавшие ей на лицо.
Мэдлин напряглась, но позволила ему приблизиться. Ее взгляд начал постепенно наполняться негодованием, и если бы Джарвис держал себя в руках и, как обычно, владел собой, он обратил бы ее характер в свою пользу, использовал бы его, пока Мэдлин не сделает то, что ему было нужно. Но из-за голоса, который звучал внутри его и подталкивал все ближе к Мэдлин, Джарвис уже не мог ясно мыслить, а мог только отозваться на настороженность в ее глазах.
— Не нужно бояться. — Он склонился ближе к ней и потерся губами о ее висок. — В жизни бывают случаи, когда нужно, слепо поверив, использовать свой шанс, когда необходимо просто…
— Шагнуть с края обрыва? — предположила Мэдлин, когда Джарвис замолчал, подыскивая слова, и немного отодвинулся.
— Ничего такого ужасного, — чуть улыбнулся он. — Скорее, поднять паруса и отдаться на волю ветрам.
Убеждая Мэдлин, Джарвис убеждал самого себя.
— Ты очень хорошо говоришь.
Мэдлин снова прищурилась.
— И еще лучше действую. — Он улыбнулся и заглянул ей в глаза с расстояния всего нескольких дюймов. — Поверь мне.
Медленным движением он сомкнул руки у Мэдлин на талии и опустил взгляд к ее губам.
— Просто попробуй и посмотри, что получится. Ты должна еще так много всего узнать, испытать — так почему не со мной?
Прошла секунда, потом еще одна. Джарвис затаил дыхание и не смел взглянуть в глаза Мэдлин, боясь, что она увидит, как важен для него ее ответ, как много она уже значит для него.
Неожиданно она вздохнула, протяжно и покорно, и пришла в его объятия.
— Хорошо. — Подняв к нему лицо, она подставила ему губы. — Но это, бесспорно, неразумно.