И нечего ей узнавать. Жаклин свернула платок и положила его на место; затем убрала все вещи в шкаф и закрыла его. После этого она подошла к столу, перед которым висело зеркало, села на стул и принялась причесываться. Теперь, когда ее волосы были чистыми, ей вновь стало жаль отрезанных прядей. «Ты могла лишиться головы, — напомнила она себе, — волосы лишь малая плата за шанс вернуться и убить Никола». К тому же теперь, став короче, они завивались в весьма симпатичные локоны. Возможно, она не так уж непривлекательна с новой прической.
Звук выплескивающейся из ванны воды привлек ее внимание, и тут она заметила, что каюта сильно раскачивается. Жаклин попыталась встать, однако неожиданно резкий крен судна заставил ее снова опуститься на стул.
Стиснув зубы, она поднялась и направилась к двери, чтобы приказать гражданину Жюльену вести корабль более осторожно. Ей удалось сделать лишь несколько шагов, как вдруг она почувствовала, что у нее кружится голова. Колени ее подогнулись, к горлу подступила тошнота. Учитывая неприятное обстоятельство, она решила отложить разговор с Жюльеном и «правилась к кровати, однако стоило ей прилечь, как еще более сильный приступ тошноты заставил ее застонать.
— С ней все в порядке, господин Арман, — сообщил Сидни капитану, стоявшему на палубе.
— Вот и хорошо, — ответил тот. Он смотрел на бушующие за бортом волны. — Я надеялся, что море будет спокойнее.
— Мы побеждали шторм посильнее этого, — заметил моряк с улыбкой. — Просто сейчас плавание будет немного дольше.
— Чем быстрее мы доберемся до Англии, тем быстрее я избавлюсь от нее.
Сидни запустил руку в бороду и рассмеялся:
— Похоже, она та еще штучка?
— Она не дает мне ни минуты покоя с того момента, как я ее увидел, — »раздраженно произнес Арман.
Он с удовольствием вдохнул холодный соленый воздух. Как приятно снова оказаться на своем корабле, надеть свою одежду, называться своим именем и говорить по-английски! Приказав отправляться в путь, ом немедленно смыл грим Жана Пуатье, побрился и надел чистую одежду. Даже усталость не могла помешать ему насладиться ощущением победы — он снова спас человека из кровавых рук Республики и не попался.
Его называли Черным Принцем; он считался одним из самых опасных врагов Франции. Про него ходили разные, иногда противоречащие друг другу слухи. Некоторые считали, что он работает один, другие рассказывали, что у него целая сеть пособников — контрреволюционеров и заговорщиков. Его происхождение тоже вызывало массу споров, так как ему то приписывали родство с самим королем, то называли простолюдином, работающим исключительно ради денег. Он прекрасно говорил по-французски, причем знал множество диалектов и мог изобразить любого, от темного крестьянина до представителя высшего света. Но все сходились в одном. Черный Принц был невероятно везучим человеком, которому во всем сопутствует удача.
— Тебе пора пойти вниз и поспать, мой мальчик, — вернул его к действительности голос Сидни.
Арман посмотрел на своего друга. Сидни знал его еще ребенком. Он работал у его отца, и то, что теперь Арман вырос и стал капитаном «Анжелики», не мешало ему иногда обращаться с ним как с малышом, за которым надо следить, чтобы он вовремя поел и поспал. Правда, Сидни никогда не демонстрировал эти близкие отношения на людях.
— Наверное, ты прав, — устало согласился Арман. — Пойду вздремну немного.
Он спустился вниз, думая о том, как устроилась Жаклин. Впрочем, после Консьержери ей будет удобно где угодно. Когда он впервые вошел к ней в камеру и увидел ее в разорванном, задранном до пояса платье, то едва не убил того ублюдка, который прижимал ее к стене. Если бы он не сдержался, то неминуемо подписал бы себе и ей смертный приговор, поэтому ему пришлось кашлять, трясти бумагами, короче, полностью воплощать задуманный план. Его подтолкнула к этому не только ее красота, ведь он уже видел Жаклин де Ламбер раньше, в суде; но в ее манере поведения было что-то такое, что вызывало в нем искреннее восхищение. Он поклялся себе спасти эту девушку любой ценой. Ее арестовали, мучили, убили отца и брата, лишили всего имущества, а теперь собирались лишить и жизни, но это им не удалось. Она презирала всех — судей, простолюдинов, Никола Бурдона и даже его. Она была невероятно сильной, и он преклонялся перед ней.
— Мадемуазель, — сказал Арман по-французски и негромко постучал в ее дверь, — с вами все в порядке?
Ему никто не ответил. Видимо, она легла спать, не погасив свечи. Он снова постучал.
— Мадемуазель, вы спите? У вас горит свет, — произнес Арман уже громче.
Услышав в ответ тихий стон, он резко распахнул дверь и вошел в каюту.
Жаклин лежала на полу. Она была мертвенно-бледна и едва дышала. Ее глаза с трудом открылись; она взглянула на него и снова застонала.
— Я умираю, гражданин Жюльен. — Она с невероятным усилием подняла голову, наклонилась над ночным горшком, и ее тело сотряс приступ сильнейшей рвоты.
Арман схватил полотенце, смочил его водой и опустился перед Жаклин на колени.
— Что вы с собой сделали? — Почему-то он решил, что она приняла яд, отчаявшись сбежать от него. Она уже столько раз обманывала его, что он был готов к любому безумству с ее стороны.
— Говорю же, я умираю, — беспомощно повторила она. — Неужели вы думаете, что кто-то может сам причинить себе такие страдания?
Услышав эти слова, Арман облегченно вздохнул. Она не принимала яд — ее тоска по оставленной родине не была столь безысходной.
Он взял ее на руки и положил на кровать. Жаклин оказалась очень легкой, слишком легкой для ее роста — несколько недель в тюрьме и предшествовавшие им месяцы полуголодного существования, похоже, довели ее до крайней степени истощения. Арман накрыл ее одеялом. Ее лицо было таким же белым, как белье, на котором она лежала.
Подойдя к двери, Арман выглянул наружу. По палубе шел тот самый молодой матрос, который принес ему одеяло.
— Эй, принеси сюда таз, ведро с водой и немного сухого печенья.
— Да, сэр, — ответил матрос, — сию минуту.
Все было доставлено в каюту без малейшего промедления. Арман снял куртку и закатал рукава рубашки, затем смочил полотенце холодной водой и осторожно протер лицо девушки.
Жаклин медленно открыла глаза и посмотрела на него затуманенным взглядом.
— Разве я еще не умерла? — спросила она.
— Нет. — Он покачал головой. — Пока вы под моей защитой, я не дам вам умереть — это плохо отразилось бы на моих делах. Прополощите рот, и вы почувствуете себя намного лучше.
Жаклин послушно выполнила его приказание. Ей было невыносимо стыдно от того, что он видит ее такой. Она откинулась на подушку. Качка не уменьшалась, и от этого ей становилось еще хуже.
— Гражданин Жюльен, — тихо прошептала она.
— Меня зовут Арман. Арман Сент-Джеймс.
Ну конечно, он же говорил, что назовет свое имя, как только они будут в безопасности. Теперь их корабль идет в Англию, но для нее это не имеет значения, потому что она все равно умрет. Как жаль, что она так и не повидается с сестрами. Если бы только корабль перестал качаться, тогда она могла хотя бы умереть спокойно.
— Месье Сент-Джеймс, что, если я попрошу вас заставить корабль плыть более ровно?