Я с интересом посмотрел на неё:
– Ты случайно не из него?
– После того, как отец понял, что я не отступлюсь от своего желания работать в конторе, он привёл меня в аналитический отдел. Большая комната, напичканная компьютерами, постоянно курящие и глотающие кофе мужчины и женщины, задающие друг другу одни и те же вопросы: я думала, что от скуки сойду с ума! Но с твоим появлением там многое изменилось, появилась задача, требующая нестандартных подходов. Когда пришёл момент подключить к тебе напарника папа решил перевести меня на оперативную работу.
– Почему?
Рина посмотрела в сторону:
– Знал, что ты мне нравишься.
– Он перевёл или ты настояла?
– Ну, я. Он, правда, спорил, считая, что это может навредить делу, так как вообще является противником близких отношений между работниками «Системы», а на встрече выглядел таким растерянным оттого, что действительно не знает самого главного: кто ты такой и как узнал о столь засекреченной конторе? Аналитический отдел до сих пор не может ответить на этот вопрос, ведь даже если предположить, что ему звонил не ты, а твой невидимый наставник, то откуда об операции узнал он?
– Ты молодец,– почесал голову я,– мне это даже в голову не пришло.
– А им пришло. И ещё они обратили внимание на женщину с топором. Откуда она там взялась и что собиралась делать?
– Странная история,– согласился я,– с топором против танков долго не повоюешь.
– А что, если она не собиралась ни с кем воевать, а просто защищала этого мужчину?– Рина, прищурившись, смотрела на меня.
– Защищала?
– Конечно. Аналитики предположили, что они состоят в близком родстве и тогда её поведение вполне объяснимо.
– И кем, по их мнению, она может ему приходиться?
– У меня нет подобного личного опыта, и всё же рискну предположить, что из всех человеческих инстинктов самым сильным является именно материнский инстинкт. Возможно, она защищала своего сына.
Я с сомнением покачал головой:
– Мне кажется, ты не обратила внимания на одну деталь, но я упомянул, что женщина была молода и в таком случае её описание больше соответствует статусу сестры или, скажем, жены.
– Я узнала об этом раньше, чем ты,– улыбнулась она,– и просто предлагаю свою версию, изображая бывшего члена аналитического отдела.
– А что ещё ты можешь предложить?
– Я бы задала коллегам простой вопрос: зачем ученику волхва, если он на самом деле им является, идти на верную гибель? Чтобы отпугнуть немцев и ценой собственной жизни спасти небольшое количество мирного населения?
– Действительно, рано или поздно командование всё равно погонит солдат в бой, а что касается мирных жителей, то таким образом всех не спасёшь, как ни старайся.
– Верно, Гоша, значит, дело совсем не в этом и непременно следует рассматривать иные варианты.
– Будь добра, назови хоть один.
– Пожалуйста, тем более что он очевиден,– она зябко поёжилась,– если Распутин получил формулу эликсира именно от волхва, можно смело предположить, что и сам волхв, и его ученик пользуются им, то есть, по сути, являются бессмертными. Разве не так?
– Предположим, так,– ответил я, не очень понимая, к чему она ведёт.
– В таком случае, мой дорогой, смерть ученика это не более чем эффектный трюк, постановка для посторонних глаз. Но в то же время этот человек хотел, чтобы его мнимая героическая смерть была зафиксирована многими свидетелями, выбрав для этого такой оригинальный способ.
– То есть он знал, что не умрёт по-настоящему,– я, наконец, понял, что она имеет в виду,– и таким образом оставлял для кого-то ниточку, за которую можно потянуть. Но для кого?
– Не знаю.
– Катя, ты гений! Тебе непременно нужно вернуться в аналитический отдел, а мне срочно увидеться с твоим отцом.
– Он всё равно не скажет тебе больше, чем уже сказал.
– Это ещё почему?
– Потому что лишняя информация может ещё больше запутать тебя, как запутала их всех.
– Сейчас ты почти один в один повторила слова моего наставника.
– Любой бы ответил тебе так, потому что ты сам должен докопаться до глубинной сути происходящего. Это твоя жизнь, тебе и разбираться в том, что с ней происходит. Пойдём, пора ехать в город,– потянула она меня за рукав,– а когда вернёмся, продолжим умничать.
Зайдя в дом, мы быстро переоделись, папа выгнал из гаража огромный «Патриот» и, сев в него, мы отправились в город.
Территория современной России, 988 лет до Рождества Христова
Еловые шишки в костре громко постреливали, разбрасывая вокруг яркие искры и, подтянув к костру несколько толстых брёвен, белобородый старик сел на одно из них, прикрыв глаза.