Не подвела дверца-зеркало и на сей раз. Помогла подвести черту под непонятностями и догадками, обуревавшими меня с момента пробуждения. С зеркальной поверхности на меня смотрел кот: тигровой масти и довольно крупный. Если не изменяет память, он… то есть, я принадлежу даже к некой официально признанной породе. А не банальное дитя городских помоек.
«Могло быть и хуже, — сказал я себе с вымученным весельем, — мог бы в сфинкса превратиться — в эту голую безобразную тварь, бр-р-р. Или в перса. И пришлось бы, наоборот, почти еще летом в шубе разгуливать».
…отвратительная какофония, внезапно резанув мне по ушам, достала, кажется, аж до самого мозга. И, само собой, враз отвлекла и от праздных мыслей, и от натужного самолюбования. Испугано заметавшись и озираясь, я успел пожалеть, что зажать уши мне теперь, увы, не дано. Мгновения паузы едва хватило, чтоб облегченно вздохнуть — после чего букет из звона, дребезга и гудения возобновился с новой силой.
Лишь на третий раз до меня дошло, какой именно звук терзает мой слух. И главное: откуда он, паразит, исходит. С немалым трудом, но я все же сумел узнать в этом сводном оркестре Преисподней… сигнал своего мобильного телефона. Просто уши у кота, как видно, нежнее человечьих. И что для прежнего меня вполне сходило за приятную мелодию, теперь превратилось в орудие пыток.
Упорства звонившему было не занимать. Телефон все изрыгал и изрыгал без устали кошмарные вопли, извещавшие о чьем-то неотступном желании связаться со мной. Само собой, в теперешнем своем положении ответить я не мог… но вот прекратить хотя бы собственные мучения вполне было мне под силу. Что я и сделал — кинувшись что есть силы к тумбочке у кровати. Туда, где и оставил мобильник, намедни готовясь ко сну.
Добро, хоть внутрь его не запер! Хотя, сквозь стенки из ДСП так называемая «мелодия» звучала бы, наверное, не столь отвратительно. Ну да ладно: основательно примерившись, я одним прыжком вскочил на тумбочку. Бросив беглый взгляд на экранчик телефона, я с некоторым злорадством узнал, кто звонит.
Пал Семеныч! А чего так рано? Впрочем, что дозволено подобным Юпитерам, нам, рядовым сотрудникам как-то не подобает. Когда мы опаздываем — он задерживается. А если задержаться не позволила его деловитая душа, так вообще караул. Торопясь приступить к работе как можно быстрее, шеф, вдобавок, стремится заразить подобными стремлениями и несчастных нас.
Поддаваясь внезапно пришедшему мстительному настроению, я наступил передней лапой на кнопку сброса звонка. Подумав еще с мгновение, я подтолкнул телефон к краю тумбочки. Шлепнувшись на пол, он раскололся… нет, раскрылся, а изнутри выпала какая-то жизненно важная деталь.
Думайте, что хотите, Пал Семеныч, но я, Мартин Мятликов, теперь, увы, нетрудоспособен. Можете увольнять. Кот ведь не инвалид: трудоустраивать его в обязательном порядке никакой закон не заставляет. Чего деньги зря тратить… хотя мне теперешнему не так много и надо. Не сильно бы фирму объел, я думаю.
Новая мысль пробрала меня изнутри тревожным холодком. Чего-чего, а вот задуматься о пропитании я еще не успел. Хотя стоило бы… даром что без особого толку. Безрадостная правда заключалась в том, что в своем нынешнем виде я не то что не смогу ничего приготовить, но даже элементарно открыть холодильник. Еще я едва ли сумею воспользоваться туалетом, а он непременно потребуется мне, если проблему кормежки каким-то чудом все же удастся решить.
С такими мрачными думами я прошествовал на кухню. По пути успев порадоваться, что для выхода из спальни дверь требовалось толкать, а не тянуть. С первым-то я худо-бедно сладил, а вот на второе сил моих теперь наверняка бы не хватило.
Визит на кухню подтвердил худшие опасения. Огромная, металлическая и тугая дверь холодильника и не думала мне поддаваться. Нечего ловить было и за его пределами: ни в раковине, ни на столе. Всю добычу составляли несколько жирных пятен на сковороде да на тарелке. Я слизал их, внутренне морщась, но аппетит не отступал. А значит, перерастание оного в голод было вопросом времени, и довольно скорого. Как и дальнейшее его развитие вплоть до голодной смерти.
Положение казалось столь отчаянным, что помимо воли я исторг жалобный вопль. Но, как видно, судьба вдруг решила сжалиться, подарив мне чуточку надежды. Осмотревшись еще раз, я заметил в кухонном окне… открытую форточку! Да заодно вспомнил, как жарил вчера по приходу с работы картошку, и какой стоял дым коромыслом. Решил вот проветрить — и забыл на ночь закрыть.