Рэнд понял, что Трейси и Карлос все еще ждут от него ответа. Он посмотрел на обоих и коротко кивнул.
— Да, это то, что я хочу сделать.
Карлос опустился на колени и положил левую руку на плечо Рэнда.
— Признаешь ли ты, что грешен и грехи твои отделяют тебя от Бога?
— Да.
Карлос кивнул, и на его лице мелькнула улыбка, но он сдержался и продолжил:
— Раскаиваешься ли ты в грехах своих? Другими словами, желаешь ли ты отрешиться от грехов и познать новый путь жизни от твоего учителя Иисуса?
— Да.
— Понимаешь ли ты, что лишь в силу того, что Иисус умер на кресте, тебе надо просто попросить Его о прощении всех грехов, освобождении от вины и наказания, коих грехи твои заслуживают, и о жизни вечной?
— Да.
— Вознамерился ли ты следовать за Иисусом Христом во всех твоих делах и служить Ему всем сердцем, как учителю твоему и Господу твоему?
— Да, — ответил Рэнд еще более решительно, чем вначале.
— Сможешь ли ты произносить все это как молитву, прося принять Бога подношение сердца твоего и жизни твоей?
— Ты хочешь сказать, прямо сейчас? — спросил Рэнд.
Карлос улыбнулся.
— Именно это я и хочу сказать.
Рэнд поглядел на него, потом на Трейси.
— Я не особенно умею молиться, — сказал он.
— Вы же будете говорить не с нами, — ободрил его Карлос.
— Мне… надо закрыть глаза?
— Если хотите. Некоторым это помогает сосредоточиться.
— Ладно.
Прикрыв глаза и сделав глубокий вдох, Рэнд начал говорить.
— Иисус, Ты знаешь, что я не особенно умею это делать. Но я верю, что Ты воскрес из мертвых. Что Ты Тот, кем Себя называл. И я, пожалуй, готов делом подкрепить слова свои.
Рэнд помолчал.
— Посмотрим. Может, я делаю это неправильно, но прошу прощения за мои грехи, особенно за то, что не был хорошим отцом. Ужасно, что все эти годы я не делал того, чего Трейси была вправе ждать от меня как от отца.
Его голос задрожал от волнения.
— Я был ослом, и я знаю, что лишь в общих чертах рассказал об этом. Я прошу прощения. Прости меня, пожалуйста. Войди в мое сердце и сделай меня новым человеком, изнутри наружу, как сказал Карлос. Я вверяю Тебе мою жизнь. Что бы это ни значило, я буду следовать за Тобой отныне и до конца.
Рэнд открыл глаза. Трейси смотрела то на него, то на Карлоса, и в ее глазах стояли слезы счастья. Она улыбалась.
— Аминь, — сказал Карлос.
— Да. Правильно. Аминь. Это-то я и забыл.
Рэнд начал смеяться и плакать одновременно, и остальные тоже.
114
31 год от P. X.
Иерусалим, Верхний город
Последние несколько недель для Каиафы превратились в кошмар. Стали приходить донесения, что Иешуа, рабби из Назарета, видели то там, то тут живым, и не отдельные люди, а целые толпы народа в Галилее. Вести чаще всего приносил Малх, который за прошедшие после Пасхи недели успокоился. Казалось, он стал старше и выше ростом. Когда-то равнодушный слуга, теперь он отправлялся выполнять поручения улыбаясь, а то и напевая на ходу.
Приближался Праздник первого урожая, а Каиафа чувствовал себя развалиной. С Пасхи у него пропал аппетит и началась бессонница. Трудно было на чем-то сосредоточиться. Не раз случалось, что он вступал в разговор и переставал слышать собеседника, а тот продолжал говорить. Мыслями первосвященник уносился куда-то далеко. Уже несколько дней он страдал от сильных болей в груди, таких, что становилось трудно дышать, и Каиафа уже стал опасаться, что на него пало проклятие Божие.
Лежа на ложе в саду под оливковым деревом, он подозвал Малха.
— Я хочу спросить тебя, Малх.
Слуга с готовностью наклонил голову.
— Насчет Галилеянина, — добавил Каиафа, внимательно вглядываясь в лицо слуги.
Малх кивнул, улыбаясь.
— Похоже, ты немало о нем знаешь, — сказал Каиафа и закашлялся.
Когда приступ кашля миновал, он собрался с силами и продолжил:
— Похоже, ты все знаешь о событиях последних недель. Ты стал одним из них?
— Одним из них? — переспросил Малх.
— Последователей Галилеянина.
Малх задумался, но ненадолго.
— Да, — ответил он.
— Ты видел, как его схватили.
— Да.
— Ты видел, как его повесили на кресте деревянном.
— Да.
— Ты знаешь, что он умер и был погребен.
— Да.
— И все-таки ты стал одним из талмидим мертвого рабби?