22
Южный Иерусалим, Тальпиот
Рэнд проснулся засветло. Руки и ноги затекли: за ночь он так и не смог улечься в «фиате» поудобнее. Протискивая онемевшее тело в дверь и чувствуя себя бабочкой, вылезающей из кокона, он скорее почувствовал, чем увидел, что Мири Шарон уже стоит на посту в привычной позе, положив руки на талию.
— Доброе утро, — с трудом разогнувшись, поприветствовал ее Рэнд.
— Вам вряд ли удалось хорошо выспаться, — улыбнулась Мири.
— Почему вы так думаете?
Рэнд бросил взгляд на машину, потом снова на Мири.
— А! — понял Рэнд ее намек. — Да нет, я неплохо выспался.
— Крепко спали всю ночь?
— Да.
— И было удобно?
— А где еще я мог лечь спать? — Рэнд развел руками.
Мири еще шире улыбнулась и пошла к своей машине. По дороге подобрала одеяло, лежавшее у входа в гробницу, где она и провела эту ночь. Скатала и убрала в багажник.
— Извините, — сказала Мири. — Мне надо было и вам предложить одеяло, у меня есть еще.
Рэнд молча смотрел на нее. Благодаря его появлению здесь Мири чувствует, что и ее присутствие обрело особую важность. Странно, но ему это приятно.
Очень скоро Рэнд снова спустился в гробницу. В предрассветных сумерках стал готовиться к тому, что из Тель-Мареша вот-вот привезут подъемник и осветители. Лазал вверх-вниз по лестнице, поднимая на поверхность мешки с мелкими предметами и перенося их в машину. Когда он оказался наверху в третий раз, из-за Моавских гор вышло солнце. Его лучи заставили оживиться людей в черных шляпах и костюмах. Сегодня они были настроены не благожелательнее, чем вчера. Шарон направилась к Рэнду, когда он понес бумажные мешки к «фиату».
— Они настаивают, чтобы я проверила мешки, которые вы вынесли из гробницы, — извиняющимся тоном сообщила Мириам. — Я должна убедиться, что в них нет человеческих останков.
Рэнд кивнул, подавив зевоту.
— Конечно. Вам же больше нечего делать.
В центре пещеры Рэнд насчитал четыре оссуария. Два из них были разбиты. Он осмотрел их еще вчера, убедившись, что никаких надписей или изображений на их стенках нет, а содержимое давно похищено.
Но два других, как ни странно, были целы… И теперь пришло время открыть крышки и выяснить, что находится внутри.
23
Тель-Мареша
Игаль Хавнер познакомил Трейси с Карлосом. Он работал на раскопах и был родом из Турции.
— Карлос знает свое дело, — сказал Хавнер, кивая молодому человеку года на два старше Трейси.
Он очень загорел за четыре месяца раскопок под палящим солнцем. Подхватив багаж Трейси, Карлос забросил его в кузов «лендровера» с открытым верхом, куда уже погрузили оборудование. На вид этому оборудованию было столько же лет, сколько Трейси.
— А еще он хороший водитель. Так что, будем надеяться, доставит тебя до места в целости и сохранности.
— Будем надеяться? — переспросила Трейси.
Хавнер кивнул без тени улыбки.
— Он же из Турции.
Трейси переводила взгляд с Карлоса на Игаля Хавнера и обратно.
— И что это значит?
Карлос улыбнулся и тряхнул кудрявой, черной как смоль головой.
— Ничего, — ответил он. — Абсолютно ничего.
И сел за руль.
— Вам надо спешить, — сказал Хавнер, пожимая Трейси руку и помогая ей забраться в «лендровер». — Абир звонил.
Карлос кивнул и наклонился вперед, поворачивая ключ в замке зажигания. Мотор взревел, Хавнер хлопнул ладонью по борту машины, и Карлос нажал на педаль газа. Колеса «лендровера» закрутились, выбрасывая грязь и камни, и машина выехала из лагеря.
— Абир? — переспросила Трейси, одной рукой придерживая волосы, которые нещадно трепал ветер, а другой вцепившись в поручень. — Кто это, Абир?
— Друг.
— Ничего не понимаю. Что происходит? И почему нам надо спешить?
— Да ничего особенного.
— Тогда почему бы не сказать мне все? Если ничего особенного.
— Ты станешь беспокоиться, а беспокоиться на самом деле не о чем.
— Ты говоришь: «Ничего не происходит, ничего не происходит», а я верю тебе все меньше и меньше! Почему бы просто не объяснить, в чем дело, а уж я сама буду решать, беспокоиться мне или нет?
— Абир — друг, у которого есть связи среди военных, — пожал плечами Карлос.
— Понятно. Ну и?..
— Иногда он предупреждает нас, что будут перекрыты блокпосты на границах территорий, контролируемых палестинцами.
— Так. И что?
— Сегодня нам придется проехать через такую территорию.
На этот раз Трейси промолчала.