Это лицо за серым кружевом медленно повернулось в сторону Натали, и черепаший рот что-то слюняво прошамкал.
— Я молодею, не правда ли, Нина? — прошептала сестра-клоунесса за спиной Натали.
— Да, — сказала Натали.
— Скоро я стану такой же молодой, как до войны, когда мы ездили к Симплсу. Помнишь, Нина?
— Симплс, — повторила Натали. — Да. В Вене. Доктор оттеснил всех назад и закрыл дверь. Вес пятеро оказались на лестничной площадке. Калли внезапно протянул руку и осторожно взял маленькую кисть Натали в свою огромную лапу.
— Нина, дорогая, — произнес он девичьим, чуть ли не кокетливым фальцетом. — Все, что ты захочешь, будет сделано. Скажи мне, что надо делать.
Натали покосилась на свою руку в лапах Калли и слегка пожала его ладонь.
— Завтра, Мелани, я заеду за тобой, чтобы отправиться еще на одну прогулку. Утром Джастин проснется здоровым, если ты захочешь использовать его.
— А куда мы поедем, Нина, дорогая?
— Нужно готовиться, — ответила Натали и в последний раз пожала заскорузлую ладонь великана. Она заставила себя спуститься как можно медленнее по казавшейся бесконечной лестнице. Марвин с длинным ножом в руке стоял в коридоре, — в глазах его не отразилось ничего, когда он открыл ей дверь. Натали остановилась, собрала последние остатки сил и посмотрела вверх на безумное сборище, столпившееся в темноте на лестнице.
— До завтра, Мелани, — улыбнулась она. — Больше не разочаровывай меня, — Нет, — хором ответила пятерка. — Спокойной ночи, Нина.
Девушка повернулась и вышла из дома. Она позволила Марвину отпереть ворота и, не оглядываясь, двинулась по улице, не остановившись даже возле фурюна, в котором ждал ее Сол, — она шла вперед, делая все более глубокие вдохи и лишь усилием воли не давая им превратиться во всхлипы.
Глава 25
Остров Долменн
Суббота, 13 июня 1981 г.
К концу недели Тони Хэрода уже тошнило от общения с власть предержащими богачами. Он пришел к выводу, что власть и деньги явно ведут людей к идиотизму.
Они с Марией Чен прибыли частным самолетом в Меридиан, штат Джорджия (самый душный круг ада, в котором когда-либо приходилось бывать Хэроду), вечером в воскресенье, только для того чтобы им сообщили, что другой частный самолет доставит их на остров. Если они, конечно, не хотят воспользоваться катером. Хэроду не надо было долго думать, чтобы сделать выбор.
Поездка на катере по бурному морю заняла почти час, но даже свешиваясь через борт в ожидании, когда желудок опорожнится от водки с тоником и подававшихся в самолете закусок, Хэрод не сожалел, что предпочел эти прыжки с гребня на гребень восьмиминутному перелету. Хэрод никогда не видел ничего более впечатляющего, чем яхта Барента. Высотой в три этажа, с внутренними стенами, отделанными кипарисом, величественные кают-компании и салоны своим великолепием и цветными витражами, окрашивавшими воду во все цвета радуги, напоминали соборы — пожалуй, он никогда не встречал подобной причудливой изысканности.
Женщин во время недели летнего лагеря на остров Долменн не допускали. Хэрод знал это, но по-прежнему мучился при мысли о том, что через пятнадцать минут ему придется оставить Марию Чен на яхте, на этом сияющем белоснежном судне длиной с футбольное поле, с белыми куполами радаров и прочим немыслимым оборудованием. В который раз Хэрод приходил к мысли о том, что К. Арнольду Баренту нравится быть в гуще событий. На корме высился вертолет, выглядевший так, словно он был пришельцем из XXI века, — лопасти его не вращались, но и не были закреплены. По первому зову хозяина вертолет готов был сорваться с места и лететь на остров.
Повсюду виднелось множество лодок и кораблей: обтекаемые катера с охраной, вооруженной М-16, громоздкие катера с радарами и вращающимися антеннами, разнообразные частные яхты в окружении сторожевых судов из полудюжины разных стран мира, а на расстоянии мили — даже миноносец. Зрелище было захватывающим: серое гладкое акулье тело, разрезая воду, неслось на огромной скорости, хлопали флаги, вращались тарелки радаров, что вызывало ощущение голодной гончей, гнавшейся за беспомощным зайцем.
— А это еще что за чертовщина? — прокричал Хэрод, обращаясь к рулевому их катера.
Рулевой в полосатой рубашке осклабился, обнажив зубы, белизну которых подчеркивал его загар.
— А это «Ричард С. Эдварде», сэр, — ответил он. — Первоклассный эскадренный миноносец. Он каждый год находится здесь в пикете во время летнего лагеря фонда Западного Наследия, отдавая честь зарубежным гостям и отечественным высокопоставленным лицам.
— Одно и то же судно? — переспросил Хэрод.
— Один и тот же корабль, да, сэр, — ответил рулевой. — Официально он каждое лето проводит здесь свои маневры.
Миноносец прошел на таком расстоянии, что Хэрод различил выведенные белым цифры 950.
— А что это там за ящик сзади? — осведомился Хэрод. — Рядом с кормовой пушкой или что это там у них?
— Противолодочное оружие, сэр. — Рулевой развернул катер к пристани, — пятидюймовки 42 образца и пара трехдюймовок 33-го.
— Ах, вот оно что, — Хэрод крепко прижался к поручню — брызги от волн на его бледном лице смешивались с потом. — Мы уже почти добрались?
Карт для гольфа, снабженный дополнительным двигателем, которым управлял шофер в голубом блейзере и серых брюках, доставил Хэрода к особняку. Дубовая аллея впечатляла. Все пространство между мощными вековыми стволами было покрыто блестящей, коротко подстриженной травой, напоминавшей мраморный пол. Огромные сучья переплетались в сотнях футов над головой, образуя подвижный лиственный шатер, сквозь который проглядывало вечернее небо и облака, создававшие изумительный пастельный фон. Пока карт бесшумно скользил по длинному тоннелю из деревьев, которые были старше Соединенных Штатов Америки, фотоэлементы, уловив наступление сумерек, включили тысячи японских фонариков, запрятанных в высоких ветвях, свисающем плюще и массивных корнях. Хэрод словно попал в волшебный лес, дышащий светом и музыкой, — спрятанные усилители заполнили пространство чистыми звуками классической сонаты для флейты.
— Здоровые, черти, — сказал Хэрод, показав на деревья. Они преодолевали последнюю четверть мили, и впереди уже виднелись роскошные террасы сада, обрамлявшие особняк с северной стороны.
— Да, сэр, — не останавливаясь, согласился водитель.
К. Арнольда Барента не было, зато Хэрода встретил преподобный Джимми Уэйн Саттер с длинным фужером бурбона в руке и раскрасневшимся лицом. Евангелист двинулся навстречу Тони по огромному пустому залу, пол которого был выложен белыми и черными изразцами, что напомнило Хэроду собор в Шартре, хотя он там никогда и не бывал.
— Энтони, мальчик мой, — прогудел Саттер, — добро пожаловать в летний лагерь. — Голос его отдался гулким эхом.
Хэрод запрокинул голову и начал оглядываться, как турист, — необъятное пространство, обрамленное мезонинами и балконами, уходило вверх на высоту пяти этажей и заканчивалось куполом. Его подпирали изысканные резные колонны и хитро переплетающиеся блестящие опоры. Сам купол был выложен кипарисом и красным деревом, перемежавшимися цветными витражами. Сейчас он был темным и окрашивал темное дерево в глубокие кровавые тона. С массивной цепи свисала люстра довольно внушительных размеров.
— Ни хрена себе! — воскликнул Хэрод. — Если это вход для прислуги, покажите мне парадную дверь.
Саттер поморщился от лексики Хэрода, в то время как вошедший слуга, все в том же синем блейзере и серых брюках, подошел к затасканной сумке Хэрода и замер в позе почтительного ожидания.