Девушка вертела головой, щурилась, пытаясь в толпе разглядеть рыжеволосую или блондинисткю макушки, чего ей не удавалось из-за чего-то в сердце из небольшой личинки родилась целая сороконожка, которая тут же, благополучно сдохла, оставив после себя лишь гнилой труп, когда до ушей девушки наконец донёсся знакомый, звонкий мальчишеский и вредный голос, который сейчас услышать ей нужно было больше всего.
— Вы чего такие медленные и широкие? — прыснул Теодор, расталкивая остальных парней, раздражительно ворча, выбиваясь вперёд, — или вы решили, как в рекламе, типа эпично? Я знал, что ты любишь пафос, Питер, но не насто…- внезапно рыжий замолчал, когда оказавшись уже даже впереди Питера и Феликса наткнулся взглядом на Джеймс, что ужасно нервничала, но все же вяло помахала ему рукой.
— Привет? — прозвучало скорее, как вопрос, нежели приветствие.
-… только, — все же договорил Лост, пару секунд моргая, словно не веря своим глазам, начиная оглядываться по сторонам, будто ища подвох.
— Ты что им не сказал? — иронично преподняла бровь Джеймс, усмехнувшись, смотря на Пэна, когда не только Тео, но и остальные потерянные в полном шоке столпились, наблюдая за нарисовавшейся перед их глазами картиной.
— Я же не из тех кто портит сюрпризы, — пожал он плечами, обойдя Тео и подойдя к Джеймс, собственнически приобняв ту за плечи, с явной издевкой во взгляде, смотря в болотные глаза Ханны от которых исходит показное безразличие, что его жутко бесит.
Хочется по-хищному её лицу размазать кулаками, стереть маску, испачкать бледное лицо, как раньше в алой крови, отпечатывает на себе её судорожные вдохи, а потом с усмешкой наблюдать как её пожирают подводные твари, но на этот раз уже без шанса на спасение и все потому что Пэн зол и вынужден сдерживать ярость в себе, хотя бы сейчас.
Джеймс не нравилась такая близость с Питером и его спокойное, совсем безразличное отношение к ней, хотя казалось он должен её ненавидеть после вчерашнего разговора. Казалось, что вчера это был лишь порыв эмоций, очередной спектакль, что Пэн умело сыграл, но она однозначно решила что никто не позовёт его на бис и не бросит букет цветов, именно поэтому она вторит ему и подобно королю расплывается в почти что зверином оскале, брезгливо убрав его руку с своего плеча.
— Ты из тех кто портит жизни.
— И это тоже.
Девушка фыркает, разворачивается, больше не желая смотреть в эти холодные изумрудные глаза, которые жаждут одного — уничтожение своего заядлого противника, а хотелось бы чтобы они смотрели иначе, теплее, нежнее.
— «Чёрт, Джеймс, нужно меньше было слушать трёп Лиддел. Теперь тебе такое ванильное дерьмо в голову лезет.»
Но в слух она говорит иное, что-то вроде: «и никто мне разве не рад?», обращаясь к потерянным, которые наконец отходят от шока, окружают Джеймс со всех сторон. Все смеются, все рады, все счастливы и совсем скоро их станет намного меньше, но никто не хочет вспоминать это, омрачать атмосферу долгожданного воссоединения.
— А где Тинк? — спрашивает Ханна, отстранясь от Тео, взглядом пытаясь найти низкую блондинку, но каждый раз натыкаясь на неудачу, — с ней… Все в порядке?
— Она присоединится к нам позже, — внезапно раздался голос Пэна сзади, — ты же не думала, что я оставлю свой остров совсем без присмотра? Тинкер готовит зелье для защиты, позже она прибудет к нам.
— Ну ладно, — согласилась Ханна, — тогда, добро пожаловать в Майами, надеюсь… здесь вы надолго, — говорит шатенка, когда хочется «надеюсь вы выживете»
К сожалению Ханна Джеймс не была из тех людей кто строил мосты, а из тех кто беспощадно их сжигал, с равнодушным лицом наблюдая как древесина сгорает дотла, оставляя после себя лишь запах гари, хаос и призрачный шлейф надежды который становился все прозрачнее, пока не исчезлал вовсе, ведь Ханне нужно иметь контроль над всем: собой, людьми, эмоциями, ситуацией, а вот когда по каким-либо причинам она теряет этот самый контроль, вот тогда уже по-настоящему становится страшно.
Руки ее не дрожат, как ещё пару часов назад, а уверенно двигаются, пальцы выполняют заученные движение, глаза бегают по кукле вуду, а нитка с иглой раз за разом проникают сквозь ткань, вшивая локоны волос и шерсти. Она старается не упустить ничего, все сделать идеально, ведь от того как она выполнит свою работу зависит то выживут они или нет, а это имеет достаточный вес, чтобы переживать.
Внезапно скрипнула дверь, рука Ханны предательски еле заметно дёрнулась, а игла уколола палец из-за чего девушка ожидаемо шикнула. Алая капля крови отправилась в свободный полет, а потом кляксой расплылась на белом ковре.
Джеймс поджала губы, развернулась и направила злой взгляд на непрошенного гостя, вопросительно преподняв бровь, как бы спрашивая «чего тебе?». Кого, а Лиддел она увидеть однозначно не ожидала, ведь взаимоотношения их ни на грамм не улучшились, но не стояли на одной точки, а тянулись на то дно с которого кажется совсем недавно поднялись. Все было херово, убого и очень трудно в жизни Джеймс, а Алиса вечно, будто специально мозолила глаза своей счастливой физиономией, постоянно обмениваясь нежностями с Эшфордом. Тошно. Противно. Завистно.
Все эти кусочки боли складывались в один, безумно заточенный и твёрдый камень и бурили в висках, груди и душе огромные дыры, которые Ханне хотелось заполнить лишь слезами и наркотиками, но она же борец и она об этом конечно никому не скажет. Последнее время она отдалилась от Малии и Лилии, как и они от неё. Девушки были заняты своими отношениями и больше, никто в мире, кроме Эрла и Айзека им был не нужен и от этого отвратительней вдвойне. Её променяли на поцелуи, её променяли на объятья и тепло в душе, её променяли на любовь, а она такая зараза… Пристанет и делай что с ней хочешь. Пытайся убить, затоптать, не замечать, выбросить из головы, замкнуться в себе — бесполезно.
— Я пришла проверить как ты, — отвечает Алиса на негласный вопрос, не решаясь подойти ближе, — мы вообще все волнуемся за тебя, последнее время, казалось ты должна быть счастлива, но все наоборот. Сегодня мы идём на войну, а кажется что только ты. Что с тобой? Почему ты так отдалилась от всех?
— С каких пор я тебя волную? С каких пор кого-то стало волновать кроме их личных мелодрам?
— Ханна, перестань, — поспешила заставить её замолчать Лиддел, — нам не все равно на тебя, и никогда не было, — она подошла, робко попыталась взять бывшую соперницу за руку, но зря. Джеймс одернула руку, тяжестью взгляда давая понять, что не стоило этого делать.
— Уходи, — бросила Ханна, смотря на собеседницу исподлобья.
— Ты просто ребёнок! — не выдержав, крикнула Алиса, — ты думаешь только о себе!
— Да, конечно, ты права, теперь уходи, дверь там, — Ханна кивнула в сторону выхода, чем только ещё больше выбесила Лиддел, а глазах который был такой огонь, такие черти, что казалось ещё немного и случится пожар.
— Ты убегаешь от проблем, — продолжала стоять на своём Лиддел, — опять, я знаю же, что ты будешь продолжать так делать.
— Да что ты ко мне прицепилась, а? — разозлилась ведьма, что до этого старалась быть холоднокровной, — чего тебе от меня нужно, Лиддел? Поиздеваться пришла? Довольна? Теперь уходи, пожалуйста. Вон!
Последнее слово Джеймс прокричала слишком сильно, не справившись с эмоциями, она вытянула руки вперёд и Алису понесло назад, так сильно, что спиной девушка выбила дверь. Грохот. С полок попадали книги, колбы на столе затряслись, а кукла упала на пол. Джеймс устало села на пол, забравшись пальцами в волосы, спрашивая раз за разом когда же это все закончится, когда ей перестанут лезть под кожу и воспитывать и она знала когда, знала число и месяц, день недели и время, знала день своих похорон, из-за которых она вела все это время себя так. Они перевернули её мировоззрение, уничтожили её и скоро вырежут из этого мира как первую и единственную в своём роде ведьму-гибрида и никто кроме неё, Камилы и Румпельштильтцхена об этом не знает и не узнает до самого последнего.