— Сандра! — Госпожа Луиза в очередной раз прочистила горло и голосом, полным яда, пообещала, — хватит играть в прятки, а то хуже будет.
— Тут я, — раздался тихий голос из-за неприметной двери, которая вела в уборную. Женщина словно хищница кинулась туда, резко открыла дверь и застыла на миг, наслаждаясь открывшейся картиной.
Строптивая рабыня сидела на кафельном полу и придерживала у кровоточащего носа махровое белое полотенце, которое уже довольно сильно пропиталось кровью. Из одежды на ней ничего не было, поэтому с легкостью можно было рассмотреть и синяки на бедрах, и отпечаток мужской руки на щеке.
Вот всегда так с ней, несносная девчонка!
— Чего расселась, а не явилась сразу, как я того потребовала?
— Так вышло, — уж слишком нагло ответила рабыня, пожимая плечами.
— Клиент остался тобой недоволен.
— Мне он тоже не очень понравился, — прозвучал резкий ответ.
Госпожа аж покраснела от злости. Руки сжали любимый инструмент пыток и в следующий миг она с превеликим удовольствием ударила девчонку по плечам.
— Мерзавка, да как ты смеешь! Я тебя сейчас научу, как с достойным господами обращаться! — кричала она, нанося один удар за другим.
Рабыня свернулась калачиком на полу, прижимая окровавленные руки к голове. Этого требовал инстинкт самосохранения. Именно он толкнул нерадивую работницу борделя ударить клиента, когда он стал слишком груб и в момент высшего наслаждения попытался ее удушить.
Удары прекратились только тогда, когда деревяшка просто переломилась пополам.
— Да чтоб его! — воскликнула женщина и со всей злости швырнула куски на пол.
— Все, хватит с меня! Со следующей недели будешь работать в трущебах, обслуживать всех подряд. Может, хоть тогда поймешь, насколько тебе повезло иметь собственную комнату и чистеньких клиентов…
Госпожа громко хлопнула дверью и ушла, не заметив, как рабыня сперва села, а потом даже медленно встала, облокачиваясь о холодный металл ванной. В зеркале на стене отражалась голая худая девушка со следами побоев на светлой, когда-то мягкой коже. Девушка поворачивается, лишь секунду рассматривает своё отражение, а потом, скривившись от презрения к самой себе, кулаком разбивает зеркало на осколки.
На этот шаг уходят последние силы сопротивляться, взгляд тухнет, на смену живучей ненависти приходит холодное безразличие и понимание — ничего уже не изменить.
Поместье МакКензи. Наши дни.
Мэтью
— А вот теперь, женушка, будь добра, расскажи, кто меня заказал и куда ты дела мои деньги.
Не приказ, просто просьба, но магия реагирует по-своему, посылая ей в голову четкое наставление отвечать честно и не увиливать.
Вот тот самый момент, который я ждал столько лет, лелея в душе жажду мести и обиду за подлый грязный поступок. Будь она мужчиной, я бы расправился с ним сразу же как только встретил во второй раз, безо всяких разговоров и выяснения подробностей. Он давно уже был бы мертв. А вот как поступить с девушкой, я не знал.
Молчание. Противится силе заклятия, терпит. Да, наверное, легче было сразу залезть ей мозги, покопошиться, так чтобы и имя потом своё вспомнить не смогла, и выставить на улицу, словно мусор, а не нежничать и выспрашивать правду.
— Кто? Отвечай! — приказываю.
Дай мне имя того, кого я смогу убить. Будь хорошей девочкой.
Лицо Кассандры искажает гримаса боли, она кулем опускается на пол, падая на колени, руки упираются в пол, а спина напряжена так, что можно каждый позвонок пересчитать, дрожит.
Всегда была упертая и сейчас готова умереть, но сделать по-своему. Неужели на самом деле так любит этого мерзавца?
— Дура, да скажи по-хорошему и всё. Не собираюсь я тебя убивать… Кто он?
Вскидывает взгляд на меня.
— Проклятье! — ругаюсь я, мигом снимая с неё все нити принуждения и прекращая пытку.
Изо рта и носа лилась тонкой струйкой кровь, а в глазах не было привычного упрямства, наоборот, в них плавал страх, дикий, животный, страх перед смертью. Она собиралась умереть. Вот прямо сейчас.
Да, ошейник может доставить достаточно боли, чтобы его носитель и думать забыл о непослушании, но он никак не мог убить. Рабы уж слишком дорогое удовольствие, чтобы разбрасываться ими направо и налево. Скажу больше, он способен даже вылечить его обладателя, если он будет на грани жизни и смерти.
— Клятву, значит, дала? На крови? — спрашиваю, но скорее будет сказать утверждаю я, — сумасшедшая.