9 июля танки Гота взяли Витебск. 24-й мотокорпус Гудериана 10 июля форсировал Днепр севернее Быхова. 11 июля 47-й мотокорпус переправился через Днепр в районе Копыси. Германской армии открылась прямая дорога на Смоленск.
Утерянные возможности
Основу советской военной доктрины составляла разработанная заместителем начальника штаба РККА В.К. Триандафилловым теория глубокой наступательной операции. В мемуарах всех маршалов Советского Союза этой теории уделяется самое пристальное внимание. До войны все командиры Красной Армии воспитывались на идеях стремительного наступления, которые выражались известным четверостишием:
Г.К. Жуков вспоминал: «Военная стратегия строилась главным образом на правильном утверждении, что только наступательными действиями можно разгромить агрессора. В то же время другие варианты борьбы — встречные сражения, вынужденные отступательные действия, бои в условиях окружения — рассматривались недостаточно основательно»[29]. Именно поэтому в первые дни войны никто, начиная от начальника Генштаба и заканчивая командирами на местах, оказались не в состоянии отказаться от того, что внушалось им два десятка лет подряд на курсах усовершенствования командного состава, с кафедр военных академий и Академии Генерального штаба, со страниц книг ведущих военных теоретиков, в передовицах «Красной звезды» и журнала «Большевик», в фильмах вроде «Если завтра война», на партийных конференциях и всеармейских совещаниях. Даже Сталин совершенно сжился с идеей о том, что в будущей войне Красная Армия не станет топтаться на месте, а сразу пойдет вперед. Именно этим объясняются директивы № 2 и № 3.
Вот таким образом белостокский выступ стал могилой для 3-й и 10-й армий, которые, увы, без всякой пользы сгинули в окружении. В подобной обстановке исключительно остро встает вопрос о командовании. Грамотный, хладнокровный, решительный командир в условиях окружения — это спасение десятков тысяч солдатских жизней и ценной боевой техники. Но совсем худо, если зажатая со всех сторон противником воинская часть не имеет централизованного управления и раздирается изнутри хаосом в командовании. Если на голову командиру садится сначала представитель штаба фронта, затем представитель главнокомандования. И каждый со своими инструкциями. Тогда — пиши пропало!
Весьма убедительно высказывал свое мнение по этому поводу Адмирал флота Советского Союза Николай Герасимович Кузнецов: «Почему же все-таки столь трудно складывалось управление боевыми действиями на фронтах в начале войны?
Мне думается, потому, что не было четкой регламентации прав и обязанностей среди высоких начальников и высших должностных лиц страны. А между тем именно они должны были знать свое место и границы ответственности за судьбу государства. Ведь в ту пору мы были уже уверены, что в предстоящей войне боевые операции начнутся с первых же ее часов и даже минут.
Мне думается, неправильной была просуществовавшая всю войну система выездов на фронты представителей и уполномоченных Ставки. Обычно их посылали на тот или иной фронт перед крупными операциями, и там они нередко подменяли собой командующих. Тем самым словно бы подчеркивалось недоверие к организации дела на фронтах»[30]. Подкрепляет свое утверждение Н.Г. Кузнецов конкретным примером — страшным разгромом советских войск на Керченском полуострове в апреле 1942 года, который привел к огромным и совершенно неоправданным жертвам. Эта трагедия произошла потому, что представитель Ставки Л.3. Мехлис подменил собой командующего Крымским фронтом Д.Г. Козлова. А ведь помимо Мехлиса Ставка направила туда еще и маршала С.М. Буденного, что порядка явно не прибавило.
Но годом раньше такой трагический случай имел место на Западном фронте. 22 июня Сталин направил туда двух своих представителей. «Рулить» войсками в белостокском выступе взялся маршал Г.И. Кулик, известный своим твердолобым исполнением сталинских инструкций от буквы до буквы. Приказ Сталина гласил — наступать! И хотя вроде бы всем было очевидно, что в силу крайне невыгодной оперативной конфигурации в сложившейся обстановке выступ являлся ловушкой, войска все равно бросались в бессмысленные контрнаступления. Что совершенно не мешало танкистам Гота и Гудериана сжимать смертельные клещи у них за спиной. Что, в свою очередь, привело к срыву развертывания армий второго эшелона и позволило немцам с ходу ворваться в Смоленск. Как отмечал в воспоминаниях генерал Гот: «От одной заботы, которая волновала нас перед войной, немецкое командование было избавлено: противник и не помышлял об отходе в бескрайние русские просторы»[31].