— Бьерн! — крикнула я. Тишина была мне ответом. Я села на землю и вытерла набежавшие на глаза слезы. Вот и все. Он не отозвался, не вышел. Больше никогда не приду сюда. Я так старалась, чтобы он снова мог видеть, мне так хотелось помочь ему и вот как все закончилось. Но самое страшное, что я даже не знаю, вернулось ли его зрение? Хотя, вряд ли, иначе он давно бы показался в Харанйоле.
Встав на ноги, отряхнула штаны и, даже не взглянув на дом, быстрым шагом направилась вниз. Даже услышав, как мне вослед замяукала кошка, я не обернулась.
На день рождения Альрика приехало столько гостей, что в доме вождя не для всех нашлось место и поэтому некоторых селили в домах приближенных к вождю воинов, а некоторые вынуждены были спать прямо в хлеву на сене среди коров. Но это отнюдь не испортило всем праздничного настроения. Из прибывших гостей я знала только Йорвана с дочерью и купца Сингурда. Последний был необычайно весел, даже вспомнил меня и поинтересовался, как мне живется у Харальда. После Веста, вместе с которой мы обслуживали столы, разливая гостям, вино и мед, объяснила мне, что у него недавно родился сын, вот потому-то он и такой радостный, а до этого жена приносила ему одних дочерей, и Сингурд уже не надеялся на появление наследника. Они с женой уже оба были в возрасте, поэтому это явно была их последняя попытка иметь сына и к счастью она увенчалась успехом.
Отмечать начали с вечера. В большой зал снесли несколько длинных столов и лавки. По углам расставили бочки с пивом и медом. Столы ломились от угощений, приготовленных проворной Кветой. Здесь были и сыры, и жареное мясо, тушёные овощи и птица с вертела, а также всевозможные яства, заранее припасенные для праздника. Сингурд привез музыкантов и жонглеров, а Йорван вообще повеселил народ, когда подарил Альрику трех смуглых рабынь, купленных им специально для такого случая. В разгар веселья он поднял вверх руку, призывая к молчанию. Когда шум улегся и все в удивлении посмотрели на Йорвана, он велел слуге привести рабынь. Мы с Вестой с любопытством ожидали обещанного накануне сюрприза и, встав у стены, увидели, как в зал вошли три красивые девушки. У них была одинаково темная кожа и длинные черные волосы. Они вышли на середину зала, встав между столов так, чтобы каждый находящийся внутри смог их видеть и тогда музыкант стал бить в барабан. Девушки принялись танцевать. Из одежды на них было всего ничего. Прозрачные штаны из легкой как паутина ткани и короткий лиф, оставлявший живот обнаженным. Увидев девушек, воины сперва обомлели, а потом радостно заревели, а рабыни начали танцевать, причем они делали это так легко и пластично, что даже мы с Вестой, невольно засмотревшись, забыли наполнять опустевшие чаши. Многие прихлопывали в такт барабанам и топали ногами. Харальд сидел довольный и порядком выпивший во главе стола, а сам виновник торжества едва обратил внимание на танцовщиц, занятый беседой с Сингурдом он только мимолетно кинул взглядом тонкие стройные тела рабынь и отвернулся. Я успела заметить, что Йорвену не понравилось столь откровенное пренебрежение его подарком, но он промолчал. Возможно, он надеялся увидеть Альрика своим зятем и не хотел раньше времени портить с ним отношения.
Хельга сидела рядом с Гудхильд. Они смотрели на танцовщиц и, смеясь, что-то обсуждали. Маленькая Асдис едва дотянула до полуночи и ушла спать, а веселье тем временем продолжалось. На смену девушкам пришли жонглеры. Я почти не смотрела на их выступление, едва успевая разливать пиво, но судя по восторженному улюлюканью гостей, выступление всем пришлось по душе.
Я продолжала ходить между столов, как вдруг заметила, что в зале стало совсем тихо. У Харальда на лице застыло откровенное удивление. Альрик вскочил из-за стола, и так и остался стоять на месте, глядя на двери. Резко обернувшись, я едва не выронила из рук кувшин и машинально поставила его на край стола глядя во все глаза на стоявшего на пороге Бьерна.
Он был одет в дорогую тунику, доходящую до колен, и теплые облегающий штаны, заправленные в высокие сапоги. На плечах тяжелый плащ, отороченный волчьим мехом. К поясу пристегнут тот самый меч, который я видела на стене в его доме. Окинув взглядом присутствующих, он шагнул в зал. Мое сердце радостно встрепенулось, судя по тому, как он, ухмыляясь, смотрел на присутствующих, к нему вернулось зрение.
Первым опомнился Альрик. Он бросился к брату и обнял его.
— Ты снова можешь видеть! Это лучший подарок на мой день рождения! — сказал Альрик.
Бьерн дружески приобнял брата и похлопал его по плечу. Альрик повернулся к музыкантам и сделал знак, чтобы они продолжили играть. Я посмотрела на Хельгу. Ведьма была бледна, как полотно. Она впилась взглядом в Бьерна и судорожно сжала пальцы в кулаки.
— Пойдем, присядь с нами! — Альрик подвел Бьерна к столу и посадил между собой и Харльдом. Я с удивлением заметила, как переглянулись отец и его старший сын. Мне показалось, что вождю как-то неловко видеть Бьерна, но он все-таки пересилил себя, встал и обнял его.
— Сын! — только и сказал Харальд.
Бьерн отстранился и, что-то тихо ответив отцу, сел на свое место. Я схватила кувшин и чистую чашу и поспешила к Бьерну. Встав рядом с ним, наполнила ее вином и поставила на стол, прямо около его руки. Бьерн едва взглянул на меня и заговорил с Альриком. Я вздрогнула и, помедлив с секунду, отошла и тут внезапно поняла, что он просто не узнал меня, потому что никогда не видел моего лица. Возможно, если я заговорю с ним…и тут я остановила себя. Не надо ничего предпринимать, сказала я себе, пусть все идет так, как должно. Он не захотел тебя видеть раньше, почему думаешь, что захочет увидеть теперь?
Совершенно расстроенная, я пошла наполнять опустевший кувшин. Настроение мое заметно ухудшилось, даже Веста заметила произошедшую во мне перемену.
— Что случилось? — спросила она озабоченно.
— Все хорошо, — ответила я тихо, — Мне просто стало дурно, здесь такой тяжелый воздух, — я сунула ей в руки кувшин, — Я выйду на пару минут во двор, подышу свежим воздухом.
— Конечно, — Веста забрала кувшин из моих рук, — Иди, я пока справлюсь и сама.
Она смотрела мне вслед, пока за мной не закрылись двери. Оказавшись вне стен дома, я прошлась за угол, туда, где под окном стояла низка лавка. Присев подняла голову и посмотрела на чистое усыпанное звездами небо, предвещавшее холодный рассвет. Я гнала злые мысли прочь, но они все-равно упорно возвращались и моя голова грозила взорваться от их нечеткого бормотания.
— Дара, — внезапно услышала я. Обернувшись, увидела Атли, выходящего из коровника.
— Чего не спишь? — спросила я рассердившись на его внезапное появление.
— Ты что тут делаешь? — вопросом на вопрос ответил пастушонок, — Я думал, ты там обслуживаешь столы.
Я вздохнула.
— Бьерн вернулся, — сказала я.
Атли радостно улыбнулся.
— И он снова видит, — добавила я.
Пастушонок сел рядом и посмотрел мне в глаза.
— Это ведь ты его вылечила? — скорее не спросил, а уточнил он.
Я кивнула в ответ. Разговаривать не хотелось. Атли, словно почувствовав мое плохое настроение встал и пожелав мне доброй ночи ушел. Я посидела еще немного, а потом вернулась в зал, стараясь не смотреть на Бьерна и не приближаться к нему, но все равно тайком наблюдая за ним.
Веселье закончилось только на рассвете. Многие из пирующих, как впрочем, и сам Харальд, заснули прямо за столом. Хельга и Гудхильд покинули зал еще до рассвета, самыми первыми. Мы с Вестой убирали посуду, еще надо было ее перемыть, прежде, чем ляжем спать. Бьерн и Альрик куда-то ушли. Когда я выносила на кухню блюда со стола, они еще были в зале и о чем-то беседовали, а когда вернулась, их уже не было.
Жутко устав и находясь в самом мерзком настроении, я зашла в свою комнату уже тогда, когда за окном вовсю светило солнце. Упав даже не раздеваясь на кровать, я тут же забылась беспокойным сном и проспала так до самого вечера, когда Асдис разбудила меня и сказала, что принесла мне поесть. С трудом разлепив веки, я села и потерла глаза. Наверное, я выглядела такой мятой и неопрятной, но мне сейчас было все равно.
— Ты, вероятно, уже знаешь, что мой старший брат вернулся, — сказала девочка.
Я отсутствующе кивнула. Хотелось спать. Я откинулась на подушки и зарылась в них лицом. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось говорить и думать о Бьерне.