Спрыгнув с крыльца, почти сразу же увязла по колено в снежном заносе. Ветер швырнул мне в лицо горсть холодных, острых снежинок и мне показалось, что они расцарапали мою щеку. Я, стараясь идти как можно быстрее, направилась в сторону, где по моим предположениям находилось поместье. Все вокруг кружилось в белом хороводе и совсем скоро для меня деревья стали одинаковыми, и я уже не знала, куда иду, но все-таки шла. Конечно, бродить по лесу в такую метель и мороз было безумием, но еще большим безумием было бы остаться в охотничьем домике.
Я продвинулась вперед совсем недалеко, когда мне показалось, что среди завывания ветра я расслышала тихий волчий крик. В нем не было агрессии, а только призыв. Я напрягла слух, но этот вой больше не повторился. И лишь тогда я увидела его.
Я скорее почувствовала чужое дыхание за своей спиной и мне не помешал бы ни ветер ни снег. Я знала, что он уже там. Медленно обернувшись, присмотрелась в темноту. Крупные хлопья снега падали на лицо, на ресницы, мешая видеть. Я подняла руку, защищая глаза, как от солнечного света и увидела волка. Огромный, покрытый светлой золотистой шерстью, он угрожающе зарычав, выступил из-за деревьев. Атли, подумала я, красивый получился волк! На смену восхищению пришло чувство страха. Я медленно попятилась назад. Оборотень обнажил клыки. Его горящий взгляд предупреждал, еще шаг и я нападу, но я знала, что он нападет в любом случае, но провоцировать его не торопилась. Сделала еще шаг назад, волк зарычал и ощетинился и тогда я, резко развернувшись, бросилась бежать. Но он настиг меня слишком быстро. Я почувствовала, как меня сбивает с ног удар огромной мохнатой лапы и, полетев в сугроб, успела сгруппироваться и перевернуться на спину, когда волк оказался сверху на мне. Я страхе я выбросила перед собой руки и прежде чем огромные клыки коснулись моей шей, обдав меня слюной, его словно отбросило от меня. Я села и бросила дрожащий взгляд на поднимающегося на лапы зверя. Он немного удивленно мотал мохнатой мордой, все еще не понимая, что это с ним произошло, а потом посмотрел на меня. Его глаза больше не горели. Я встала на колени, а потом медленно поднялась на ноги, не сводя опасливого взгляда с оборотня.
— Атли, — сказала я, надеясь, что он пришел в себя. Волк зарычал, но напасть больше не решился. Взглянув на меня, он исчез в метели, а я побрела назад к домику, понимая, что это единственное убежище, которое я смогу найти, пока снегом еще не занесло окончательно все мои следы. Опасаясь нападения волка со спины, я все время оборачивалась, но он больше не вернулся. Когда спустя долгое время я, наконец, вышла к охотничьему домику, моей радости не было предела. Я поднялась на крыльцо и увидела огромную дыру, проделанную в двери когтями оборотня. Открыв дверь, я вошла внутрь. Камин уже догорал, еле тлеющие угольки мне удалось раздуть. В углу лежали изуродованные тушки убитых нами на охоте пушных зверьков. Они были растерзаны в клочья. Я подбросила дров, и скоро веселое пламя взвилось вверх. В помещение полилось тепло. Наспех заколотив поврежденную дверь досками со столешницы и, придвинув к ней тяжелый стол, я улеглась на шкуру возле камина и закрыла глаза, надеясь, что оборотень не вернется обратно, пока не станет снова человеком. Поспать мне в ту ночь так и не удалось. А на рассвете я услышала слабый стук в дверь. Сонно моргая, я только начала дремать, я поднялась и крикнула:
— Атли?
— Открывай, — услышала я голос своего названного братца, — А то я здесь совсем околею.
Я рванула к двери и, оттащив в сторону стол, распахнула ее и тут же отвела глаза. На пороге стоял Атли и он абсолютно голый. Я успела заметить невероятно синие губы и бледную кожу. Он весь дрожал от холода. Отодвинувшись в сторону, я дала ему пройти и закрыла дверь. Подождала, пока Атли оденется, я повернулась лишь после того, как он заговорил.
— Я так рад, что ничего не сделал тебе, — в его голосе проскользнуло раскаяние, — Я и не думал, что это превращение произойдёт так скоро, иначе ни за что не пошел бы сюда с тобой.
— Ты пытался меня съесть, — сказала я полушутливо.
Атли отвел взгляд.
— Но все обошлось, — добавила я, — Надеюсь, ты скоро научишься контролировать свою звериную сущность.
Атли сел у камина на то место, где минуту назад лежала я.
— Ты что-то чувствуешь? — спросила я, присаживаясь рядом, — Какие-то изменения?
— Все те же чувства, только они стали ярче, — Атли протянул руки к огню, предварительно бросив туда полено, — Я страшно замерз. Очнулся на заре, лежащим на снегу и ужасно замерзшим. Даже не знаю, как добрался сюда, ноги сами несли меня. И знаешь что еще… — он немного медлил, пока я не выдержав, почти зарычала на него.
— Я чувствовал своих братьев, — сказал он, — Бьерн и Альрик где-то поблизости.
— Ты уверен? — спросила я.
Атли кивнул.
— Альрик сказал мне, что я буду чувствовать их только после первого обращения. Так и получилось.
Я отвела глаза, а потом указала на испорченную добычу, надеясь, сменить тему разговора. Атли проследил за моей рукой и вздохнул. Столько труда насмарку, говорил его взгляд, но о своих братьях он больше не заговаривал, понимая, что тема мне неприятна.
— Сегодня проведу тебя в поместье, как договаривались, — сказал Атли, нарушив молчание, прерываемое лишь треском дров в камине, — А сам еще некоторое время побуду здесь.
Я согласно кивнула. Атли сказал, что сам наведет в доме порядок и заменит дверь. После завтрака мы двинулись в путь. Спустя всего лишь час, подошли к воротам поместья. Узнавшие нас охранники впустили нас. Атли немного помялся у входа, а потом, чмокнув меня в щеку, пробормотал что-то вроде, через несколько дней вернусь и ушел в обратном направлении.
Я вошла в дом, по пути встретив только несколько рабов, расчищавших дорожки между домами. Они поклонились мне и продолжили свое занятие. Я же прошла в нашу с Хаки спальню и переоделась в теплое шерстяное платье. Привела себе в относительный порядок, когда внезапно почувствовала странное головокружение. Чтобы не упасть, села на постель и закрыла глаза. Все прошло. Я проморгалась, удивляясь, чтобы это со мной могло быть. Потом равнодушно пожала плечами, списав все на переутомление после вчерашней ночи.
Встав, вышла из комнаты и направилась в спальню своей матери. Хаки поселил ее совсем недалеко от нас в отдельной комнате. Когда я вошла, она сидела у окна и вышивала. Подняв голову на звук открываемой двери, увидела меня и улыбнулась. Я села рядом с ней и неловко обхватила ее своими руками.
— Как поохотились? — спросила она.
— Не повезло. Погода испортила всю охоту, — ответила я, — Мы все это время просидели в доме, наслаждаясь прихваченным пивом и болтая, — солгала я.
— Понятно, — произнесла мать.
Мы просидели с ней до самого вечера, и вышли только перед ужином. Астрид сама распорядилась, что подавать. За столом сидели только женщины. Я, моя мама, Сольвейг и Астрид. Большинство мужчин ушли вместе с Хаки в поход, и во время отсутствия вождя остальным дружинникам запрещалось сидеть за одним столом с женщинами рода. Я молча ковыряла ложкой кашу, чувствуя на себе все тот же ненывидящий взгляд Сольвейг. Наши отношения ничуть не изменились. Казалось, она продолжает ненавидеть меня с удвоенной силой. Но, по крайней мере, она перестала цепляться ко мне и предпочитала выражать все свои эмоции одними глазами. Астрид и моя мать единственные поддерживали разговор, но я не прислушивалась к теме их беседы. Что-то из основ ведения хозяйства. К моей радости обе женщины быстро нашли общий язык. У них был примерно один возраст и образование. Они находили удовольствие в общении друг с другом.