Элиз Вюрм «Утес яшмовой пустоты»
Гора Удан. Занятие на выдолбленной в скале террасе,на которой по
преданию тренировался создатель тайцзицюань Чжан Саньфэн.
Надпись сзади на камне: Утес яшмовой пустоты.
И мудрейший из людей не знает, как сделать счастливым страдальца,
который, при том, может быть молод, хорош собой, богат, здоров и
любим. Но самый последний бродяга из бродяг, дрожащий от холода и
голода в лохмотьях, больной, бездомный, старый, жалкий, глупый,
завистливый, может испытать мгновенный восторг и упиться им.
Счастье столь же парадоксально как жизнь и столь же таинственно как
смерть.
Алистер Кроули
Моей маме, Джулиану МакМэхону, и Хулио Иглесиасу. .
1
Пролог.
Мэй Смит летела первым классом в самолете итальянских авиалиний
Алиталия...
Первый класс... Ей казалось, что она села не на свое место.
Мэй никогда не видела такой роскоши, это была персональная каюта!
Вчера ей позвонила дочь, и сказала ей, что она должна приехать в
Италию...
Она сказала ей:
- Я никогда ни о чем не просила тебя, Мэй, но сейчас прошу: помоги
мне!
Мэй удивилась, подумала, помочь? Я? Тебе?!
- Чего ты хочешь?
- Выйти замуж! Он не понимает, почему я позволяю тебе жить так, как
ты живешь...
Он встретил ее в аэропорту, тот самый непонятливый человек...
- Здравствуйте. Как поживаете?
Он был очень высоким, и очень молодым...
- Здравствуйте. Спасибо, хорошо. А вы?
У него были грустные глаза, янтарно-желтые...
- И я хорошо.
2
Мэй не поверила ему, этот человек не умеет врать.
- Меня зовут Океанос - Океанос Вентури.
- Мэй Смит.
Он посмотрел на нее очень внимательно.
- Ваше имя говорит о многом, а фамилия ни о чем.
Она улыбнулась.
- И о чем же вам говорит мое имя?
- О Лете, о самом прекрасном времени года после Осени!
Когда они сели в машину, Океанос включил музыку, зазвучал голос
Хулио Иглесиаса...
- До Вентури ехать час, потом около получаса на пароме, так как это
остров, - Сказал ей он. - Давайте сначала пообедаем...
И у него громко заурчало в животе.
Мэй заулыбалась.
Он посмотрел на нее со смущением, такой молодой и красивый...
- Извините.
Они долго ехали, Мэй почти задремала сидя рядом с Океаносом на
пассажирском сиденье. Италия была ослепительно красива, до боли,
как красиво все то, что не будет нашим. Остается только наблюдать. И
стараться не чувствовать.
Хулио пел, словно колыбельную, наверное, все песни о любви похожи
на колыбельную. Тот, кто любил знает, что любовь это сон, от которого
не хочется просыпаться.
- Эта песня называется «33 года», - Вдруг сказал ей Океанос. - «A
veces miro hacia atrás
con la nostalgia que da
3
el recordar esa edad
cuando se juega a ganar»...
И он перевел для нее:
- «Иногда я смотрю назад
с ностальгией, которую приносит
воспоминание об этом возрасте,
когда играют, чтобы победить»...
Она посмотрела на него. Он был таким молодым... Впервые в жизни
она позавидовала молодости.
Мэй подумала, молодость это единственное чему стоит завидовать,
она бесценна! Бесценен первый осенний лист, первая снежинка, то
слезы Жизни о том, что все пройдет!
Хулио Иглесиас начал петь другую песню...
- О чем он поет сейчас? - Спросила она, Океаноса.
- «Longe demais de você». - Сказал ей он, смотря на дорогу. - «Хочу
видеть тебя рядом с собой»...
Мэй вновь посмотрела на него. Сколько ему лет? Двадцать пять?
Около тридцати?
Молодой тигр. Молодой мужчина с тигриными глазами...
Она никогда не видела таких глаз, словно подсвеченных изнутри
золотым светом!
Человек-тигр!
Они ехали мимо пригорода, когда Океанос спросил ее:
- Мэй, вы любите сладкое?
Он посмотрел на нее с нерешительной улыбкой.
- Не знаю. - Честно ответила ему она.
Мэй вдруг подумала, а что я знаю? О себе?
4
- Как насчет Тирамису с шампанским?
Она тоже улыбнулась, Тирамису с шампанским...
- Хорошо!
- Хорошо?!
Океанос так улыбнулся...
Мэй захотелось смеяться.
Океанос остановился у небольшого дома без вывески. У дома не было
двери, ее заменяла зеленая штора.
Дом стоял в окружении деревьев с пышными кронами, и клумб с
разноцветными цветами.
Мэй захотелось посмотреть на цветы.
- Я очень люблю это место, - Сказал ей Океанос, когда они вышли из
машины. - Тут делают самое вкусное Тирамису!
Она улыбнулась, сладкоежка!
- А еще тут выращивают Герань, - Добавил он, вероятно, заметив ее
заинтересованность цветами. - Она пахнет как я после тренировки, но
это никого не волнует!
Мэй заулыбалась, посмотрела на него. Ее дочь будет счастлива с этим
обаятельным человеком...
- Вы занимаетесь спортом?
- Сават и Вин-Чунь.
Она очень удивилась, он был таким изящным, широкие плечи, тонкая
талия...
- Вы можете посмотреть как я тренируюсь...
Он иронично улыбнулся.
- У меня хороший учитель, я познакомлю вас. Его зовут Лай Цинь.
Мэй почувствовала, что Океанос любит и уважает этого человека. Он
говорит о нем очень тепло.
5
- Разве Цинь это не фамилия?
Океанос удивился.
- Да.
- Лай и Цинь... это китайские фамилии. Разве у него нет имени?
Странно он посмотрел на нее...
- Однажды shīfu сказал мне «Имя человека в его глазах».
- И что вам сказали его глаза?
- Sǒu - старик.
- Это место называется Osteria, - Сказал ей Океанос. - Так в Италии
называют семейные рестораны.
Он посмотрел на нее с улыбкой.
- Хороший, приятный бизнес, если бизнес может быть приятным.
Мэй удивилась, Океанос сказал ей это так, словно хорошо знает эту
«кухню».
- Вы тоже занимаетесь бизнесом? - Осторожно спросила она.
- Да, с девятнадцати лет.
Он вежливо пропустил ее вперед, когда они вошли в зал ресторана.
- Мне помог отец. Он всегда мне помогал.
В голосе Океаноса прозвучало «он всегда понимал меня»...
- Какой он, ваш отец?
- Uomo. - Сказал он.
И пояснил:
- Мужчина.
- Мужчина?
Мэй это заинтересовало.
Она осмотрелась - ресторан был небольшим, десять столиков
накрытых нарядными скатертями, стоящие в окружении деревянных
стульев с мягкими сиденьями.
- Да, - Сказал ей молодой человек. - Как в песне Хулио...
Он недоговорил, засунул руки в карманы брюк.
- В песне?
Мэй стало интересно.
- «Un Hombre Solo» - «Одинокий мужчина»...
6
Океанос посмотрел на нее, улыбка на его губах...
- «У меня есть все,
Абсолютно все;
Тысяча друзей и любовниц
И овации в ночи»...
Ей показалось, что этому человеку свойственна улыбка, что он часто
улыбается...
- Вы так говорите, словно он одинок...
Грусть в его желтых глазах...
- Никто не одинок, Мэй. Я понял это с годами...
- Никто?
Как странно это прозвучало для нее «Я понял это с годами»... Он
сказал ей это как зрелый человек, поживший.
- Никто.
Голос Океаноса прозвучал тихо и граничил с шепотом...
- Одиночество, Мэй, это судьба, которую человек выбирает сам. И
Ставрос выбрал не одиночество.
- Ставрос? Красивое имя.
- Это имя значит «крест» (распятие) - σταυρός...
Странно, но Мэй показалось, что он не прощает отца...
- Вы обижаетесь на него?
- Как сын, - Сказал Океанос. - Не как мужчина.