— Знаете Фуа? — спросила Сибилла.
— Слышал разговоры об этой провинции, — ответил Пау.
— Я жила на расстоянии дня верховой езды в горы от Фуа. Жирона не такая, — сказала она, остановясь на середине моста. — Совершенно не такая. Здесь тоже вокруг холмы, но более пологие. Наши горы суровые, крутые, словно громадные стены. — Уставилась в воду, глядя, как рыба лениво плавает в тени моста. — Существует большая разница, — продолжала она, — между защитой скал и защитой стен, сложенных из кусков скал, какими бы стены ни были красивыми и массивными. Можете это понять?
— Полагаю, да, — сдержанно ответил Пау.
— Это как… — Сибилла задумалась. — Как разница между защищенностью Богом и защищенностью человеком. Там, откуда я, в наших стенах есть расщелины и ниши, известные только нам, в них можно укрыться, когда враги поднимутся на перевалы.
Она умолкла. Через несколько секунд выпрямилась, повернулась и пристально посмотрела ему в лицо.
— Извиняюсь. Я веду себя как те безграмотные философы, которые излагают глубокие мысли за чашей вина, что совершенно не подобает молодой женщине.
Сибилла засмеялась и встряхнула головой. Кудри ее рассыпались, и она попыталась привести их в порядок.
Пау странно посмотрел на нее.
— Кое-что из того, что вы говорите, мне понятно. Наша усадьба, где мы сейчас живем, совершенно не похожа на мое небольшое имение.
— Где оно?
— На западе.
— Вы там не живете?
— Нет, конечно, иначе не был бы здесь. Туда много часов езды. Оно принадлежало моему отцу и стало моим, когда мне исполнилось шестнадцать. Там сейчас обрабатывает землю какой-то родственник.
— Но разве ваш отец не тот человек, который не знал…
— Это мой отчим, — сказал с улыбкой Пау. — Отец умер, когда я был еще младенцем. Человек, к которому вы обратились, — второй муж моей матери, Раймон Форастер. Но он всю мою жизнь был самым добрым, великодушным отцом.
Раймон Форастер, его жена и их младший сын шли по дороге после мессы в дружелюбном молчании.
— Тебе сегодня лучше? — спросила жена, стараясь казаться спокойней, чем на самом деле.
— Да, — ответил Раймон. — Сегодня стану только есть, спать и наслаждаться. К завтрашнему дню буду совершенно здоров. Что за черт? — неожиданно произнес он. — С чего это Эстеве спешит навстречу нам?
— О, Господи, — сказала Марта, его жена. — Это сулит недоброе. Интересно, что стряслось на сей раз.
— Кто это позади него? — спросил их сын. — Господи, папа! — воскликнул он. — Посмотри на него!
По дороге от дома широким шагом шел тот человек, который неделю назад наблюдал за приступом головокружения у Раймона на соборной площади. Когда он приблизился к трем членам семьи, все замолчали.
Нарушил молчание Эстеве.
— Сеньор Раймон, — сказал управляющий, — этот человек приехал около получаса назад. Я подумал, что, возможно, вы захотите поговорить с ним, и уговорил его подождать до вашего возвращения с мессы.
— Думаю, мы все хотим с ним поговорить, — твердо сказала жена Раймона. — Сеньор, нам очень интересно узнать, кто вы и откуда.
Незнакомец поклонился всем по очереди.
— Меня зовут Гильем, — представился он. — Гильем де Бельвианес.
— Ни черта подобного, — сказал Раймон, неотрывно глядя на него.
— Сеньор, как вы оказались здесь? — спросил сын Раймона.
— Роже Бернард! — прошипела его мать. — Это невежливое приветствие, кем бы он ни был.
— Возможно, мама, — ответил молодой человек, — но при его внешности этот вопрос необходимо задать.
— При моей внешности? — переспросил незнакомец.
— Вы похожи на моего отца, как две горошины в стручке, — сказал молодой человек, — и наверняка это знаете.
— Вот как? — сказал Раймон. — Признаю, внешность у него очень знакомая, но я не увидел в нем себя.
Все уставились на обоих мужчин. Густые светло-каштановые волосы, высокий рост, грубые черты лица с широкими скулами и челюстью были одинаковы.
— Папа, только этот Гильем моложе тебя на несколько лет, не такой худощавый, и носы у вас не одинаковые, — холодно сказал Роже Бернард. — Папа покрепче, поджарее, и глаза у вас несколько разные. Но сходство очень сильное. Кто вы, сеньор, и как оказались в этом доме?
Незнакомец перевел взгляд с одного на другого и обратился к Раймону.
— Меня зовут Гильем. Я нотариус и приехал из земель моего повелителя графа де Фуа, с северной стороны гор, по делу одного из клиентов в Жироне. Несколько человек останавливали меня на улицах и говорили, что принимали за вас, сеньор Раймон, потом сознавали, что я несколько моложе и несколько отличаюсь внешностью. Дома я слышал разговоры о том, что в Жироне у меня есть родственники, и подумал, что речь, должно быть, шла о вас. Извините, если ошибся. У меня не было намерения как-то злоупотреблять вашей добротой.