— А я готов умереть от голода, — сказал Юсуф, поднимаясь на ноги.
Юсуф решил, что обед представляет собой нечто среднее между государственным пиром и спокойным ужином дома. Проходил он в зале дворца, пристроенном к официальной резиденции эмира, примыкающей к патио с бассейном, но у зала был собственный двор.
В открытые туда двери гостям был виден красивый фонтан замысловатой формы. Покрытие из каменных плит нарушалось широкими, углубленными клумбами с сильно пахнущими цветами, они образовывали великолепный ковер, делавший прохладный вечерний воздух благоуханным. Для тепла в зале были неприметно расставлены жаровни.
Роскошные камзол и брюки, которые принес Абдулла, были такими теплыми, удобными, как Юсуф и предполагал, впервые увидев их на людях. Подаваемые блюда были замечательными, к плеску фонтана добавлялась музыка группы искусных исполнителей.
Когда Юсуф утолил первый голод, к нему вернулась природная любознательность, и он принялся изучать гостей и обычаи двора. Обедавшие были рассажены почти полукругом, эмир сидел в центре, глядя прямо во двор. Юсуфа усадили напротив арагонского посла, он сидел с тремя менее знатными дворянами, все разговаривали с валенсийским акцентом так, словно никто в зале не мог понять их. Юсуф предположил, что это почетные места, но решил ждать и наблюдать, пока в этом не убедится. Визиря, Ридвана, он, разумеется, узнан. Ридван был слишком впечатляющей личностью, чтобы забыть его за несколько часов. Он сидел рядом с эмиром и, очевидно, считал, что государственный пир представляет собой превосходную возможность обсуждать государственные дела. По другую сторону эмира, неподалеку от посла, сидел еще один важного вида человек, неярко, но богато одетый. Он держал чашу с разбавленным вином, но не пил, чутко прислушивался к разговору между эмиром и его визирем, не принимая в нем участия, его острые, проницательные глаза перебегали от одного гостя к другому, с таким же, как у Юсуфа, любопытством, в конце концов Юсуф ощутил их взгляд на себе и смущенно отвернулся.
— Да, господин? — послышался рядом детский шепот.
— Ты все еще здесь? — так же тихо спросил Юсуф.
— Да, господин, — ответил Абдулла. — Я подумал, вы чего-то хотите.
— Только узнать кое-что, — сказал Юсуф. — Кто этот остроглазый человек в темно-зеленом камзоле, который держит чашу с вином, но не пьет?
— Это секретарь Его Величества, он хранит ключи от всех архивов государства, все прошения и юридические документы, заботится о том, чтобы Его Величество прочел все, что нужно прочесть. Кое-кто говорит, что не будь его, управлять государством было бы невозможно. Он знает историю каждого человека в эмирате и, говорят, записывает их все, — прошептал Абдулла.
— Как его зовут?
— Ибн аль-Хатиб. Он очень знаменит, господин.
— Почему он не прикладывается к своей чаше?
— Его Величество эмир хорошо знает запрет пророка пить вино, но позволяет себе в таких случаях выпивать немного вина, разбавленного водой, — ханжеским тоном сказал Абдулла. — Говорят, он терпеть не может пьянства и строго карает за него. Смотрите, как он хмурится потому, что христианский посол просит вина и отказывается от кувшина с водой.
Тут музыка изменилась, в патио вышла группа танцоров и принялась выписывать замысловатые фигуры вокруг фонтана. Абдулла снова удалился в тень, и Юсуф смотрел на представление как завороженный. Один танцор за другим выходили вперед и проделывали сложные движения танца; Юсуф сонно подумал, что, кажется, это пышно растущие на углубленных клумбах весенние цветы выскакивают из увлажненной почвы и пляшут.
Кто-то негромко сказал Юсуфу на ухо, что Его Величество хочет с ним поговорить. Юсуф торопливо поднялся на ноги, как Абдулла, и последовал за смутно видимой фигурой к месту рядом с правителем.
— Ты выглядишь гораздо более чистым, брат Юсуф, — сказал Мухаммед. — Да и пахнешь гораздо лучше. Когда вошел в наш двор, казалось, ты привел с собой свою лошадь.
— Я очень сожалею, что меня привели ко двору в неподобающем виде, чтобы засвидетельствовать почтение моему повелителю и эмиру, — сказал Юсуф.
— Что ты думаешь о нашем дворе? — спросил эмир.
— Ваше Величество, я поражен его великолепием, — ответил Юсуф. — Никогда не видел ничего подобного.
— Он превосходит великолепием арагонский двор?
— Превосходит. Я побывал в четырех дворцах королевства Арагон: в Барселоне, Перпиньяне, Вилафранке и Валенсии, и, хотя они восхитительны, я ни разу в жизни не видел такой красоты, изящества, великолепия, как здесь.