Однако Учиха не мог рисковать, поэтому ничего не ответил.
— Что ж, теперь вы все знаете о моем происхождении, — произнесла Сюихико.
— Как вы оцениваете поступок ваших родителей? — спросил Итачи.
Куноичи вздохнула.
— Они совершили преступление против своих деревень, хотя даже в мыслях не имели им навредить. Я думаю… я хочу думать, что их ослепила любовь. Человек, которому мама доверилась, должен был быть необыкновенным. Жаль, что я никогда его не узнаю. Но это хорошо, что он никогда не узнает обо мне. — Сюихико отвернулась.
— Райюн Эхо-сан тоже была необыкновенной женщиной, — заметил Итачи. — Удивительно, что она решилась пойти на такой риск и забеременела, и еще более удивительно, что ей удалось осуществить свои планы и обмануть АНБУ Облака.
Сюихико слегка покраснела, но поборола свое смущение и произнесла:
— Ведь это естественно: желать родить ребенка от любимого мужчины.
— Ваша мать была прежде всего ниндзя, а потом уже женщина. Она не могла руководствоваться в своих поступках одной лишь любовью.
— Вы правы. Возможно, она хотела заполучить сильного шиноби для своей деревни. Мама всегда связывала со мной большие надежды, радовалась моим успехам, прививала любовь к Деревне Облака. Она верила, что однажды я стану выдающейся куноичи.
Сюихико попыталась улыбнуться, хотя сердце пронзила боль.
— Мама ошибалась. Дочь своих родителей, унаследовав их силу, я должна была стать превосходным ниндзя. Моя мать прошла такой сложный путь, принесла так много жертв моему будущему, отдала собственную жизнь, чтобы защитить меня… Чтобы в конечном итоге я стала никем. Медленно умирала, прикованная к этом креслу, сожалея о собственном существовании. — Куноичи замолчала, чтобы успокоиться, и тихо добавила: — Мне нечего будет сказать ей, когда я окажусь в Чистом мире.
Итачи молчал. Куноичи отвернулась, зажмурилась и, лишь убедившись, что не расплачется, снова показала свое лицо.
— Простите меня, — произнесла она. — Простите, Итачи-сан. Мне нелегко спокойно говорить о таких вещах. Знаете, мне уже довольно жарко, вы не могли бы немного замедлить ток чакры?
— Я мог бы, — ответил Итачи, — но вот уже десять минут, как вы сами управляете ей.
— Я не заметила… — пробормотала Сюихико, заливаясь румянцем. — Похоже, моя слабость прошла.
— Из созданной вами иллюзии я понял, что вы носили маску в детстве, чтобы скрывать свои глаза…
Куноичи покачала головой.
— Не совсем так. То, что вы видите сейчас — зрачок и узоры на радужной оболочке — это печать, которую придумала моя мать. Раньше она была менее сложной и действовала всего в течение суток, так что мама накладывала ее на мои глаза каждое утро. А маску я носила примерно с пяти до восьми лет и позднее, во время миссий. После того, как мне исполнилось пять, я впервые пробудила бьякуган. Уверена, вы видели активированный бьякуган не единожды в жизни…
Итачи кивнул.
— И хорошо представляете себе, как он выглядит: белые вены распространяются от зрачка по лицу, охватывая виски и половину щек. Именно это нужно было скрывать под маской, так как, будучи ребенком, я плохо управляла своими глазами. Дело в том, что техники гендзюцу, предрасположенность к которым досталась мне от матери, требуют и зрительного напряжения в том числе. Поэтому, напрягая глаза и учась создавать иллюзии, я нечаянно активировала бьякуган. Мне понадобилось чуть больше двух лет, чтобы научиться разделять эти процессы, особенно в случае опасности.
— Сейчас бьякуган имеет какое-то отношение к вашим иллюзиям?
— Да, я могу усилить действие моего гендзюцу, если активирую бьякуган. Кроме того, с помощью особого зрения можно увидеть движение и все каналы чакры в теле противника, это упрощает осуществление контроля над ним.
— Я слышал однажды, что бьякуган может усиливать гендзюцу; приятно получить подтверждение этому на практике, — сказал Итачи. — И все-таки ему не сравниться с Мангеке Шаринганом.
— Откуда вы знаете? Я еще не использовала свои глаза против вас в полную силу.
Итачи улыбнулся: на свете было немного людей, против которых имело смысл применять его полную силу. Эта улыбка была слишком похожа на снисходительную, так что Сюихико покраснела.
— Я знаю, что объективно вы сильнее меня, — тихо сказала она. — Я это чувствую. Просто для шиноби, использующего схожие техники, признавать подобное непросто.
— Зато ваши иллюзии удивительно правдоподобны, — ответил Учиха, — и принуждают к сочувствию.
— Принуждают к сочувствию? — повторила куноичи.
— Заставляют вашу жертву пройти тот же путь, что прошли вы, совершая те же самые поступки и испытывая те же самые чувства.
Сюихико не сдержала улыбки.
— Жертву? — переспросила она. — Впрочем, вы подобрали то слово, которое соответствует вашему образу жизни: вы настоящий ниндзя, в отличие от меня.
— Это слово подходящее, потому что изначально данные техники создавались для убийства. Точнее, для отвлечения и последующего убийства.
Молодые люди молчали какое-то время. Над площадкой пролетел ворон. Итачи проследил за ним взглядом и спросил:
— Как вы распознали шаринган? Вы уже где-то видели такие глаза?
— Да, однажды. Это было довольно давно, может, девять или десять лет назад. Да, мне уже было полных одиннадцать лет, я только стала генином. Моей команде поручили первую миссию за пределами Страны Молний, с нами был капитан Раймэй. На территории Страны Мороза мы столкнулись с шиноби Листа. Их лидер говорил с нами, пока другие двое прятались в засаде — я их видела. Он лишь хотел убедиться, что мы разыскиваем не одного и того же человека.
«Страна Мороза, девять лет назад… Кажется, я слышал об этом. Неужели…»
— Опишите его, — попросил Итачи.
— Я могу показать вам, если хотите: эти воспоминания довольно яркие.
— Пожалуйста…
Итачи сидел на спальном мешке, скрестив ноги, и подбрасывал хворост в огонь. Он почему-то шмыгал носом и чувствовал озноб, хотя кутался в плащ. Двое его товарищей спали в своих мешках, а с другой стороны костра сидел мужчина с белой повязкой с протектором на лбу и в жилете шиноби Облака.
— Как ты себя чувствуешь, не заболел? — спросил он.
— Я никогда не болею, капитан Раймэй, — бодро ответил Итачи, а потом чихнул так сильно, что едва успел прикрыться рукой.
Улыбнувшийся было капитан вдруг посерьезнел и быстро поднялся, выхватывая кунай из поясной сумки. Итачи в этот момент тщательно вытирал руку об снег. Подняв глаза, он увидел фигуру, выступившую из тени…
«Шисуи!» — едва не воскликнул он — и выпал из-под действия гендзюцу.
Сюихико смотрела на него с удивлением.
— Если будете сопротивляться, мне и правда придется использовать бьякуган, — сказала она. — Или вы уже увидели все, что хотели?
Сердце Итачи учащенно забилось в груди.
— Нет, я хочу услышать его голос… Я хочу услышать его!
Никогда еще Сюихико не видела его таким взволнованным.
========== Глава IV. Цена силы ==========
Сюихико подняла руки и прикрыла лицо ладонями, оставляя просвет для глаз, отчего стала похожа на ребенка.
— Можете не прятаться: я ведь уже видел бьякуган, — произнес Итачи.
— Простите, просто я так привыкла.
Белые пальчики снова опустились и вцепились в подлокотники. Глаза Сюихико вспыхнули, и светло-серые венки разбежались от них: от самых зрачков, охватывая виски и скулы, до середины щек. В следующую секунду Итачи вновь оказался во власти иллюзии.
На этот раз он, глядя прямо на Шисуи, видел в нем шиноби враждебной деревни и крепко сжимал кунай. Левой рукой Итачи опустил капюшон с прорезью для глаз, прикрывая верхнюю половину лица. Он почувствовал напряжение, а затем поле его зрения резко изменилось, охватывая пространство в радиусе двухсот метров. Итачи видел все подробности: каждый куст, дерево, камень и замаскировавшихся шиноби Листа, поодаль ожидающих исхода беседы.