Смятый, раздавленный его волей, Итачи тонул в темных волнах и не мог ни за что ухватиться, пока в конце концов последняя искра его сознания не погасла…
Он открыл глаза и понял, что дрожит от холода, лежа на покрывшейся инеем увядшей траве, а над ним нависают голые деревья и склон черного неба. Итачи дернулся, сел и увидел своих товарищей, распростертых на земле. Аюто смотрел в небо, рот его был приоткрыт и струйка крови, сползавшая по щеке, уже застыла и подсохла.
— Аюто… — Задохнувшись от ужаса, Итачи вскочил на ноги и бросился к другу.
Его шея была поломана без каких-либо внешних следов повреждений, судя по всему, он успел метнуть еще пару кунаев, прежде чем Ютсу достал его. Акихито лежал на боку в паре шагов от брата и тоже был мертв. Итачи задрожал так, что его подбородок запрыгал, а зубы застучали друг о друга.
— Этого не может быть, это гендзюцу… гендзюцу… — Он достал из поясной сумки сюрикен и разрезал руку.
Итачи застыл, глядя, как с тыльной стороны запястья сползает и капает на землю кровь. С каждой каплей он становился бледнее, а глаза его все больше расширялись.
— Ч-ч-черт… — выдохнул он, закусил щеку изнутри зубами и зажмурился изо всех сил.
Нужно было отгородиться от ужаса и взять себя в руки.
Прошло несколько секунд, а потом вдруг от глаз по лицу Итачи расползлись белые жилки: он активировал бьякуган. То, что он увидел, заставило его сорваться с места и побежать с предельной скоростью в сторону Хашимори.
Деревня зажглась десятками огней, жители выбежали на улицу из своих домов и столпились на нескольких участках, крича и рыдая. Итачи перемахнул через ограду крайнего дома, прыгнул на крышу и в конце следующего прыжка приземлился рядом с десятком человек, которые разъяренно били скорчившееся на земле окровавленное и безжизненное тело Ютсу.
— Хватит! Хватит! — прокричал он, расталкивая людей. — Это Ютсу, Мори Ютсу…
Где-то страшно вскрикнула женщина. Она упала, кто-то подхватил ее на руки. Итачи опустился на колени возле тела юноши и приподнял его. Один висок был пробит. Учиха как во сне озирался вокруг, натыкаясь взглядом на искаженные яростью и горем лица людей, толпившихся вокруг тел погибших.
Когда Ютсу вошел в деревню, он перепугал всех, кого встретил. Мужчины, похватав охотничье оружие, лопаты и топоры, выскочили из домов на улицу, где к ним потянула свои лапы тень мальчика. Завязался короткий бой — именно этот момент увидел с опушки Итачи, когда использовал бьякуган.
«Десять, тринадцать, четырнадцать, девятнадцать…» — считал про себя Итачи поломанные тела.
К нему бесшумно подошел Бозо с пращой в руках.
— Плохо работаете, — хмуро сказал он.
Охотник не произнес больше ни единого слова и пошел помогать заносить в дома тела погибших. Среди них был и Хотэки-сан.
Итачи прижал к себе Ютсу и, опустив голову, горько заплакал. Но оплакивал он не мальчика — он почти не думал о нем, — а Аюто и Акихито, которые не должны были погибнуть так быстро и так глупо из-за того, что он не смог стать настоящим шиноби. Юные, красивые, талантливые… его лучшие, его единственные друзья, которые всего полчаса назад жили, дышали, говорили с ним… исчезли навсегда.
Учиха открыл глаза и оказался в своем доме, в Деревне Облака. Он все осознавал, слышал звуки, видел тени на потолке, но не мог пошевелиться — не чувствовал своего тела. Несколько секунд Итачи пытался понять, проснулся ли он или еще спит, потом его охватил дикий ужас, как человека, на горле которого сомкнулась железная хватка, перекрыв доступ к воздуху. Он даже не мог понять, дышит его тело или нет, просто бился внутри этой незыблемой темницы, не находя выхода. После нескольких бесконечных минут этого мучения Итачи смог моргнуть и приоткрыть губы. Глубоко вдохнув, он понял, что все это время едва дышал. Постепенно он смог начать двигаться, пошевелил руками, приподнялся на локтях.
Ноги его не слушались. Итачи быстро откинул покрывало, согнулся, схватил себя за колено, пощипал ногу в нескольких местах — и ничего не почувствовал. Подобного раньше с ним не случалось, так что он испугался и не знал, что предпринять. Опытным путем Учиха определил, что чувствительность потеряна не во всей ноге, а начиная от верхней части бедра до стопы и пальцев ног. Заднюю поверхность бедра, копчик, поясницу он чувствовал.
Откинувшись на подушку и стараясь успокоиться, Итачи задумался, перебирая в голове события последних дней и гадая, чем мог быть вызван такой приступ, закончившийся частичным и временным — он в этом не сомневался — параличом.
После возвращения с миссии в Хашимори потянулся мучительный месяц, наполненный скорбью и сожалениями. Итачи принес тела своих друзей в Кумо, разговаривал с их родственниками. Кто-то тихо его ненавидел, кто-то не стеснялся в выражениях, но нашлись и добрые люди, которые сказали, что он ни в чем не виноват. И хотя Итачи знал, что это неправда, он был им бесконечно благодарен за то, что они не плюют в его душевные раны и не растравляют их ядом своего презрения.
Итачи объяснялся лично с Райкаге. АНБУ провели расследование по его делу, которое закончилось довольно быстро: случившееся было объявлено ошибкой командира. И хотя Учиха пытался объяснить, что виноват именно он, следователь пришел к иному заключению. Итачи получил лишь небольшой выговор и штраф.
— Оплачешь друзей, выкинешь глупости из головы и вернешься на службу, — сказал ему Райкаге.
Но Итачи пока не мог вернуться на службу, как и не мог выкинуть из головы ни одну минуту из того, что произошло с его командой в Хашимори.
Он вздохнул и снова попытался пошевелить ногами, как вдруг услышал звон — окно в соседней комнате разбилось, и на пол упала бутылка с зажигательной смесью, осыпав горящими брызгами занавеску, циновки, диван. Итачи, помогая себе руками, приподнялся и сел.
Какое-то время он просто смотрел, как бутылка крутится на полу, а огонь расползается по комнате. Оттуда уже потянуло едким дымом, а Итачи все сидел на своей постели.
— Может, это судьба? Может, так мне и надо? — думал он.
— Эй ты, мразь, просыпайся! — раздалось с улицы.
Итачи узнал голос Тэи-чан, девушки, влюбленной в Аюто.
— Выходи, трусливая сука, я убью тебя своими руками!
Учиха огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь предмета, который мог помочь ему добраться до окна в противоположной стене, но в завесе из дыма уже сложно было что-либо разглядеть. Оттолкнувшись от кровати, он опрокинулся на пол. Здесь еще легко дышалось. Итачи пополз в сторону окна, подтягиваясь на руках. Он думал о том, что если создаст теневого клона, тот будет так же беспомощен, его воздушные клоны слишком легко рассеиваются, а техники других стихий ему не доступны…
В этот момент разбилось второе окно — как раз над головой Итачи, — и в комнату запрыгнула Мияко, младшая сестра Тэи-чан.
— Выбирайся скорее, живо! Да что с тобой? — воскликнула она.
Учиха посмотрел на нее снизу вверх.
— Я не могу… ноги отнялись…
— С чего это?
Мияко дернула Итачи за руку, из-за чего тот едва не опрокинулся на бок. Выругавшись, она наклонилась, обхватила его за талию, подняла на ноги и потащила к окну. Учиха только успел схватить со стола книгу, как они уже оказались внизу, на улице.
Тэи быстро подскочила к ним и сразу же пнула Итачи в живот, отчего он опрокинулся на снег и выронил книгу. Название «Золотой и Серебряный», красиво выведенное на обложке металлическими чернилами, блеснуло в свете фонарей. Куноичи подбежала, схватила Итачи за волосы и несколько раз ударила лицом об колено, но потом вмешалась Мияко и оттащила сестру в сторону.