— Или не увидит, если они забрались высоко, спрятались за гребнем да среди камней, — ответил Фринт.
— Юруске неплохо держался сегодня.
Старший джонин пожал плечами, но в душе ему было приятно услышать похвалу в адрес сына.
Вскоре костер был разведен и шиноби расселись вокруг него на своих спальных мешках, ужиная и наслаждаясь ароматным чаем. Это было тем приятнее, что мороз, похоже, собирался крепчать. Заметив, что Юруске слишком внимательно его разглядывает, Энэри поднял на него глаза и произнес:
— Ты хочешь о чем-то спросить?
Юноша кивнул.
— А правда, что вы обновили свою татуировку? Можете показать?
Джонин посмотрел на Томооку с упреком, но тот только добродушно улыбнулся в ответ.
— Я не собирался хранить твой секрет, потому что никакой это на самом деле не секрет.
Энэри просунул руку под жилет и приспустил с плеча рубашку. На коже были вытатуированы три параллельных друг другу черных меча и один, перекрещивающийся с ними. Вокруг последнего дополнения к рисунку еще не спала краснота.
— Ого! — Юноша осмелился подойти поближе и склонился к татуировке. — Вы теперь владеете четырьмя мечами, да? А сможете освоить еще больше и быть как Би-доно?
— Со временем смогу. — Энэри снова натянул рубашку. — Если все конечности останутся при мне.
Фринт усмехнулся. Томоока покачал головой.
— Энэри защитил свое звание мастера четырех мечей десять дней назад, — произнес он, лукаво поглядывая на друга, — сам Би-доно присутствовал на испытании.
— И что же он сказал?
Джонин слегка покраснел, хотя старался сохранить равнодушное выражение лица.
— Что я болван, — сухо ответил он.
— Би-доно всех так называет, — вмешался Фринт, делая сыну знак вернуться на свое место.
«Он и сам болван еще тот», — добавил командир про себя.
— Нашлись! — Томоока вскочил со спальника. — Они недалеко, на вершине ближайшего гребня — еще не спустились с Юхаки. Развели костер, выставили дежурного. Кажется, у мальчика сломана нога…
— Сворачиваемся, — коротко бросил капитан.
Не очень-то ему хотелось гнать команду в темноте по горным склонам, но нужно было как можно быстрее оказать раненному генину медицинскую помощь — для этих целей они и взяли с собой Юруске.
Шиноби кое-как отыскали тропинку между камней и поднимались по ней друг за другом. Энэри прихватил с собой вязанку толстых сухих веток, заготовленных для костра, и бежал последним. Томоока внезапно остановился, так что Энэри наткнулся на него в темноте и выругался.
— Капитан! В полукилометре к востоку замечен вражеский шиноби! На его протекторе перечеркнутый символ Киригакуре, а за спиной огромный клинок… Лагерь генинов прямо на его пути!
Фринт, обернувшись к своему чунину, внимательно выслушал его и почти не изменился в лице, хотя это стоило определенных усилий. Отступник с одним из Семи Мечей…
— Он в черном?
— На нем черный балахон с красными облаками.
«Эти дети ему на один зубок, — мрачно подумал капитан. — Надо срочно убирать их с его пути…»
— Юруске!
— Здесь!
— Твоя задача — вывести как можно скорее отряд генинов к дороге и двигаться вместе с ним к заставе Юхаки.
— Так точно, — ответил, бледнея от волнения, юноша и сразу же побежал вперед.
— Обойдем их по краю и встретим мечника, — обратился Фринт к двум оставшимся товарищам. — Не убьем, так потянем время.
— Капитан… — Глаза Энэри недобро сверкнули, хворост резким движением был сброшен на снег. — Это… Акацки?
— Да.
— Тогда уничтожим его!
Капитан усмехнулся: ему нравился такой настрой.
«Чертова гора все не кончается!» — с досадой думал Кисаме, бегом продвигаясь по краю гребня. Он хотел еще сегодня выбраться к дороге — надеялся сделать это засветло, — а потом остановиться на ночлег, но опоздал. Срезал, называется! Бежал напрямик через лес и внезапно уперся в гору, которая, по его памяти, должна была быть намного дальше…
Самехада заурчала в своих обмотках, почувствовав впереди чакру, но быстро затихла, из чего Кисаме сделал вывод, что придется иметь дело со слабым противником.
«Жалкие создания, — подумал нукенин, вдыхая морозный воздух. — Расспросить их про Лес Гигантов?»
Но именно здесь и сейчас ему не хотелось понапрасну тратить время, так как чутье его дремало, подобно Самехаде, и не давало о себе знать. Кисаме готовился обойти незадачливых генинов стороной, не особо интересуясь ими, но почувствовал приближение намного более серьезного врага. Сначала он даже подумал, что придется иметь дело с АНБУ.
— Эти ничего не скажут, но зато могут показать кое-что интересное…
Длинными прыжками нукенин двигался навстречу новому противнику, уже предвкушая радость битвы, как вдруг Самехада вздрогнула за его спиной, ощутив впереди мощный всплеск чакры. В сотне метров от Кисаме в небо вспорхнул сияющий голубой кирин, высоко взмыл вверх, сделал дугу, а затем помчался к земле, вращаясь на лету и ослепительно искрясь. Нукенин ускорился, желая побыстрее покинуть зону поражения, но кирин из чакры сменил направление движения и снова нацелился на него.
— Любопытно, — Кисаме усмехнулся и ухватился за рукоять меча.
В следующую минуту на него обрушился молниевый поток, заряд успел разбежаться по поверхности земли на пару метров в диаметре, а потом словно испарился. Как только завеса из голубого свечения исчезла, стало видно мечника, принявшего боевую стойку, и Самехаду в его руке, высунувшуюся из обмоток и жадно разверзшую пасть. Меч дернулся — словно икнул, — не совсем довольный вкусом поглощенной чакры, волосы Кисаме, торчавшие над головной повязкой, встали дыбом, на балахоне образовался статический заряд и между рукавом и полой проскочила искра, хорошо заметная в темноте.
На одном из валунов обрисовалась фигура шиноби в белом жилете и с четырьмя мечами за спиной.
— Хошигаки Кисаме, ты можешь сдаться отряду Облака, — спокойно сказал он.
Нукенин усмехнулся и мгновенно ринулся вперед, однако враг оказался очень быстрым и отпрыгнул в сторону, выхватывая из-за спины оружие. Кисаме подался за ним следом и взмахнул Самехадой, однако чудовищный клинок рассек лишь воздух: Энэри успел ускользнуть. Он молнией пронесся в опасной близости от нукенина и, избегая встречи с мечом, вновь отступил.
Джонин Облака замер в боевой стойке с мечами в нескольких шагах от Кисаме. Последний с удивлением заметил, что балахон его сбоку, на уровне пояса, разрезан в двух местах.
«Ближе подобраться не получится, — подумал Энэри, — иначе мне не уйти от удара».
— Быстрый, — заметил Кисаме с усмешкой.
В то же мгновение в воздухе просвистели кунаи, и ему пришлось отскочить назад. Не только по направлению полета, но и по циркуляции чакры в теле ниндзя, спрятавшегося за камнями на возвышении, нукенин без труда определил его местоположение. Такие атаки могли доставить неприятности и мешали сосредоточиться на схватке в ближнем бою, так что Кисаме неожиданно изменил направление и, оставив Энэри в десятке метров за спиной, запрыгнул на возвышенность и метнулся к груде камней, за которой укрылся Томоока.
Камни засветились и раздался взрыв, но вместо обычной взрывной волны, которую должна была поглотить Самехада, на нукенина набросилась стайка куниц из золотистой чакры. Кисаме отступил, выставляя перед собой чудовищный клинок с разверстой пастью; куницы, перед тем как быть поглощенными, начали взрываться, что доставило живому мечу несколько неприятных секунд. Томоока, воспользовавшись моментом, отступил.
«Этот парень не такой скоростной, — подумал нукенин, — будет держаться на расстоянии, что снизит эффективность его атак. А если сойдусь с его напарником, вообще исключу возможность атаки».
Томоока и в самом деле опасался метать кунаи и сюрикены, пока Энэри сражался с Кисаме в ближнем бою.