«Техника капитана не сработает, если меч высосет чакру, — думал младший джонин, — мы просто тратим время и силы зря. Прежде чем он попадет в ловушку, нужно любым способом обезоружить его. Понял ли Томоока?»
Впрочем, Энэри почти наверняка знал, что Томоока все понял: они достаточно много времени проводили вместе как друзья и боевые товарищи.
После использования Голубого кирина, одной из его мощнейших техник, Фринт ослабевал; и в этот раз ему пришлось отправить вперед своих ребят и задержаться на какое-то время.
Он упирался коленом и обеими руками в землю, ожидая, пока давление спадет и кровь перестанет стальным молотом долбить по вискам. Как только темная пелена перед глазами рассеялась, капитан достал из-за пазухи свиток и развернул его перед собой.
— Распечатывание!
Часть рисунка исчезла и на его месте возник металлический диск, словно спаянный из нескольких колец разного размера, вставленных друг в друга. Он расширялся в середине и сужался к краям.
Фринт опустил диск в широкий карман куртки на спине, убедившись, что сможет при необходимости извлечь его без труда, и выпрямился. В это время к нему подбежал Томоока.
— Капитан! Оружие мечника поглощает чакру!
— Чистую?
— Техники тоже!
— Так… — Фринт слегка прищурился. — Энэри не уступает ему в скорости?
— Похоже, нет, но он сильно рискует, двигаясь вблизи от меча. Этот нукенин просто огромный… — Чунин с беспокойством оглянулся, хотя из его положения не было видно поля боя.
Капитан положил руку ему на плечо и пристально посмотрел в лицо.
— Таких быстрых и ловких бойцов, как Энэри, еще поискать. Он не уступит этой мрази.
Томоока глубоко вдохнул и медленно выдохнул, лицо его прояснилось.
— Надо подумать, как разделить меч и мечника…
Отскочив друг от друга после очередного столкновения, Кисаме и Энэри остановились на минуту, не ослабляя внимания и не опуская оружия. Балахон нукенина был изрезан в нескольких местах, но на его теле мечи джонина не оставили ни единой царапины. Шиноби Облака тоже был невредим, если не считать потери чакры, которую понемногу высасывала из него Самехада.
«Долго так не продержаться, — подумал Энэри, слегка хмуря свои тонкие, разлетающиеся к вискам брови. — Я теряю чакру и быстрее устаю. В конце концов это скажется на скорости… Я должен придумать ловушку для меча в ближайшее время!»
Кисаме вспомнил, что однажды встречал куноичи погибшей деревни с подобной скоростью. Она тогда оставила дырку в одном из облаков на его балахоне, создала теневых клонов и сбежала. Нукенину не нравилось, когда его жертва раздваивалась или разделялась на большее количество частей, потому что чакра распределялась поровну между теневыми клонами и их хозяином и Самехада не могла помочь ему сориентироваться.
Поэтому теперь, с учетом имеющегося опыта, нукенин хотел в первую очередь обезвредить самого быстрого противника; двое других пока волновали его в меньшей степени. Тем не менее забывать о них не стоило. Самехада чувствовала чакру Томооки и третьего шиноби в ста метрах по направлению к дороге.
Ночь была ясная, морозная, в свете звезд Кисаме и Энэри довольно четко видели друг друга.
— Ну что же, нападай, мастер четырех мечей, — усмехнулся нукенин.
— Сейчас — только отдышусь немного…
— Да ты ведь не устал. Раз моя Самехада не потеряла интерес, значит, у тебя еще достаточно чакры.
— А где твой напарник? Вы ведь действуете парами… Неужели угодил в руки АНБУ Облака?
Кисаме рассмеялся размеренным скрипучим смешком, представив себе команду АНБУ, угодившую в руки Итачи-сана.
— На твоем месте я бы не желал товарищам подобной встречи, — заметил он.
Энэри нахмурился. Впрочем, необходимости продолжать беседу больше не было: он придумал план.
«Если меч поглощает чистую чакру и чакру, трансформированную в материю, — мысленно рассуждал джонин, — он не сможет поглотить то, что не создано, а лишь видоизменено с помощью чакры. А также, если зажать Самехаду с обеих сторон и не давать ей двигаться, она не сможет рассечь препятствие».
Но для осуществления этой задачи Энэри необходимо было убедиться, что техника его капитана готова. И вскоре он это понял по знаку, полученному от Томооки, чья гибкая фигура промелькнула в свете звезд на дальней куче камней.
Молодой джонин убрал мечи в ножны за спиной и начал складывать печати.
«М? — Кисаме удивленно приподнял брови. — Разве он еще не понял, что ниндзюцу бесполезны? Неважно! Я разрублю его прежде, чем он закончит!»
Нукенин бросился вперед, взмахнув Самехадой, Энэри отскочил в сторону, в густую тень у подножия отвесного склона.
«Бесполезно, — промелькнуло в голове у Кисаме, — тень тебя не скроет…»
В два огромных шага мечник догнал упершегося спиной в склон джонина и обрушил на него удар своего чудовищного клинка, вошедшего в каменный монолит, как в масло. За секунду до этого Энэри закончил складывать печати и прижал ладони к скале, словно желая найти в ней опору.
— Техника сверхпрочного камня!
Меч застыл в паре сантиметров от шеи джонина, застряв в камне больше, чем на половину длины своего лезвия. Кисаме, едва не вывернувший кисть, хотел было вытащить Самехаду из скалы, но Энэри опередил его и, перекрестив руки и выхватив клинки из нижних ножен, двойным молниеносным ударом рассек балахон прямо посередине красного облака.
Нукенина спасла только скорость реакции — он успел отскочить назад, выпустив рукоять Самехады. Однако ранения избежать не удалось: на животе осталось два пореза, сочащихся кровью.
Кисаме вскинул глаза на скалу, которая пошла провалами и трещинами и заметно осела. Два мощных каменных куба — снизу и сверху от лезвия Самехады — сжались в несколько раз, отчего их вес и прочность возросли многократно. Меч, придавленный с обеих сторон, извивался, его рукоять дергалась, свободные чешуйки топорщились, пытаясь достать до камня.
«Живая», — с облегчением подумал нукенин. Затем он почувствовал, как кровь становится горячее и ярость медленно, неумолимо начинает закипать в ней.
Сорвав с себя пришедший в негодность балахон, разрезанный спереди пополам, Кисаме промокнул им рану и отшвырнул его в сторону.
Энэри, не обращая внимания на легкое головокружение от только что сотворенной мощной техники, прыгнул вперед, приготовившись атаковать обезоруженного врага. Конечно, тело нукенина само по себе представляло серьезную угрозу, но все же без защиты Самехады его проще было достать.
Кисаме отпрыгнул еще на несколько шагов назад, сложив пальцы, а затем выпустил изо рта мощный водяной снаряд, сбивая Энэри с ног. Опасаясь техник Стихии Молнии в его арсенале, нукенин отступил еще дальше, не опуская рук и готовясь складывать новые печати.
— Конец тебе, гаденыш, — произнес он сквозь стиснутые заостренные зубы.
— Ты не голодная?
Сюихико тихонько вздохнула, отвлекаясь от грез, в которые погрузил ее голос Итачи и захватывающая история приключений двух легендарных братьев. Она кивнула и приподнялась с подушки. Учиха закрыл книгу и положил на стол, встал с кресла и подошел к кровати.
— Ты позволишь? — мягко спросил он.
Девушка покраснела — это было приятное смущение — и кивнула. Тогда Итачи осторожно взял ее на руки.
— Кто обычно заботится о тебе?
— Воздушный клон. Я создаю его достаточно плотным… и называю Сюи.
— Поэтому не любишь, когда так обращаются к тебе?
Сюихико кивнула.
— Это может быть довольно опасно. Если тебе станет плохо, клон просто исчезнет.
Учиха взял с постели покрывало, сложил пополам и аккуратно окутал ее ножки. Впервые он чувствовал себя неловко, глядя на нее сверху вниз, и сел на краешек кровати, чтобы лучше видеть ее лицо.
— Есть кто-то, кто может по-настоящему заботиться о тебе?
— Мне бы не хотелось утруждать других людей, хотя однажды, я думаю, придется кого-нибудь нанять. — Сюихико слегка побледнела, но быстро взяла себя в руки. — Был один человек, который хотел за мной ухаживать, но я отказалась…