— Хочешь еще прогуляться или посидим в нашем месте?
«В нашем месте», — от этих слов сердце куноичи забилось быстрее и теплая волна разлилась в груди.
Итачи остановил ее кресло в дальнем углу террасы, возле куста кизила, а сам сел на скамейку рядом. Это время дня многим казалось удачным для прогулки, так что по саду прохаживалось все больше отдыхающих, и молодые люди были рады уединиться в менее живописном, но тихом уголке.
Однако их уединение было довольно скоро нарушено появлением молодой женщины в униформе медицинского персонала. Она с улыбкой поздоровалась и обратилась к Сюихико, так что Итачи из вежливости отвернулся, делая вид, что не прислушивается к разговору и, сорвав два листка на одном черенке, принялся играть с ними, как с вертушкой.
— Сюи-сан, Исии-сама снова назначил вам лечебные купания и растирания, сейчас как раз освободилось время, вы позволите вас проводить?
Сюихико в силу своей застенчивости уже давно отказалась от процедур, в ходе которых нужно было полностью раздеваться и позволять переносить свое тело на руках. Вот и теперь при одной лишь мысли об этом куноичи разволновалась. Стараясь не обнаружить своего смятения, она вежливо ответила:
— Благодарю вас за заботу, но, если можно, я предпочла бы отказаться.
— Госпожа, поверьте, мы позаботимся о вас самым бережным образом. И доктор-сама будет недоволен нарушением его предписаний.
— Спасибо, но мы потом обсудим эти вопросы с господином Исии.
— Это очень приятная процедура: она поможет вам расслабиться и принесет только пользу вашему здоровью.
Сюихико порозовела от досады, но ей было трудно противостоять дружелюбному напору человека, очевидно желающего ей только добра. Уже не зная, как еще вежливо отказать, девушка глубоко вздохнула.
Итачи повернулся и внимательно посмотрел ей в лицо.
— Ты не хочешь?
Куноичи покачала головой.
Учиха взглянул на медсестру, и глаза его на секунду окрасились в багровый цвет.
— Большое спасибо, приятного вам дня. — Женщина поклонилась и быстро ушла.
Сюихико повернулась к Итачи, чтобы поблагодарить его, но увидела, как он стремительно побледнел и откинулся на стену, прижав руку к груди.
— Что с тобой? — встревожившись, тихо спросила она.
Молодой нукенин молчал, склонив голову и сжав пальцами ткань кимоно. Из-за боли, сковавшей его грудную клетку, он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.
— Бьякуган!
Куноичи видела его тело насквозь — почти все тенкетсу и каналы чакры — впервые так близко и четко. Приступ продолжался всего несколько секунд, потом Итачи вздохнул и выпрямился, чувствуя капельки холодного пота, выступившие на лбу.
— Все в порядке.
— Ты… тоже умираешь? — вымолвила Сюихико и испуганно прижала руки ко рту.
Бьякуган ее вернулся в состояние покоя, но тут же на глазах выступили и покатились по щекам слезы.
«Как же так?!» — горестно думала она, не в силах оторвать взгляд от его лица или успокоиться. Итачи смотрел на нее с изумлением.
«Эти слезы… обо мне?» Он так привык считать собственную смерть благом, обязательным условием удачного завершения плана, вехой на пути к достижению цели — чем угодно, только не трагедией, — что растерялся, когда вдруг нашелся человек, готовый его оплакивать.
Сюихико опустила голову и быстро вытерла лицо руками, как ребенок, но слезы все продолжали сами собой катиться из глаз.
— Не нужно, — мягко сказал Итачи, — это того не стоит.
Он взял ее руку, чуть влажную от слез, и крепко сжал.
— Прости… Но это так несправедливо!
«Это логичное завершение моего пути», — хотел ответить Учиха, но промолчал, не желая расстраивать девушку еще больше.
— Как ты поняла?
Куноичи горько вздохнула, но, кажется, совладала со слезами.
— Твои каналы чакры… в глазах, возле глаз и вокруг жизненно важных органов повреждены, их структура нарушена. После того, как ты применил додзюцу, тысячи трещинок возникли на стенках, чакра сделалась странной, начала просачиваться наружу и разрушать клетки твоего тела. Тебе было очень больно?
— Терпимо.
— Нет, я знаю, это должно было быть как в моем гендзюцу… Ужасная, пронзительная боль. Твое тело разрушается, Итачи?
Учиха кивнул.
— Это расплата за божественную силу. Я слишком рано достиг высот, о которых даже хороший шиноби может только мечтать. Я это предполагал, был готов к этому и полностью принял, так что прошу тебя не расстраиваться так сильно. Я не тот, о ком стоило бы сожалеть.
— Правда? — Светло-серые глаза грустно и серьезно смотрели на него. — Но я так не думаю.
«Я должна была догадаться, что только очень серьезные причины могут заставить человека его склада тратить свое время на отдых здесь, — подумала Сюихико. — И он ведь сам сказал еще в самом начале, что хочет подлечиться. О… Неужели недостаточно того, что я умираю?! Но мне так и надо, я бестолковая и я это заслужила, но он… такой необыкновенный…» В этот момент ее поразила мысль о том, что в его собственных глазах, должно быть, он также заслуживает смерти. Да и в глазах большинства людей — за свой ужасный поступок, за весь свой кровавый жизненный путь. Но не для Сюихико, которая была уверена, что только очень страшные и трагичные обстоятельства могли вынудить его поступать жестоко.
В этот момент Итачи сжимал ее руку, поглаживая большим пальцем нежную кожу на тыльной стороне ладони. Ему хотелось успокоить ее, объяснить, что его смерть необходима, нужна и является частью плана защиты множества людей. Что эта жертва сделает мир лучше и спасет тысячи жизней — соответственно, не о чем сожалеть. Но в глубине души он был так благодарен ей за это сожаление… Как будто в нем все еще оставалось что-то человеческое.
«Да, должно оставаться, — подумал он с волнением, — и именно эта часть меня взаимодействует с ней. Иначе я не испытывал бы этих чувств…»
Однако следующая мысль его отрезвила. Учиха был всерьез обеспокоен тем, что приступ случился после применения простого шарингана.
«Если так будет продолжаться, у меня останется меньше времени, чем я думал…»
В эту минуту куноичи уже достаточно хорошо владела собой. Если Итачи принял свою судьбу, то и ей следовало смириться и не растравлять его душевные раны сетованиями и переживаниями.
— Я бы хотела это изменить, — тихо сказала она.
— И я… очень многое хотел бы изменить. Очнуться однажды от собственной жизни, как от кошмара.
По его измученному лицу Сюихико поняла, как часто погружается он в эти мысли, и ей захотелось рассеять сгустившийся над ним мрак.
— Все же нам придется пройти свой путь до конца — и тебе, и мне. Я рада, что какой-то его отрезок мы минуем рука об руку.
Куноичи дала себе обещание до конца дня больше не поднимать серьезные темы, и вскоре Итачи вернулся в ровное расположение духа. Они вместе пообедали, потом расстались на короткое время, чтобы полечиться, и снова встретились за ужином. Вечерние часы молодые люди провели на верхней открытой террасе, где вволю надышались свежим, почти весенним воздухом. Сначала Сюихико рассказывала о своих путешествиях за пределами Страны Молний; потом впечатлениями о разных местах, которые он повидал, делился Итачи. Тщательно обходя все, что касалось деятельности Акацки, он все же мог поведать очень многое. Девушка слушала его, затаив дыхание, и представляла описываемые картины перед своим мысленным взором.
Время от времени, заглядываясь на своего собеседника, она забывалась и теряла нить разговора. Когда Итачи замечал это, он замолкал и с тихой улыбкой ждал, пока Сюихико, краснея, быстро скажет:
— Пожалуйста, продолжай…
Когда над Йоакеямой сгустилась ночь, Учиха проводил куноичи до ее комнаты.
— Как ты себя чувствуешь? Устала?
— Немного.
— Тогда спокойной ночи и до завтра.
— Спокойной ночи…