— Пойдемте наружу, — сказала она. — Там куда приятнее.
Сквозь иссиня-пастельную гамму небес уже пробились первые звезды, но было еще довольно легко разглядеть море, швартовочные сваи и даже темный силуэт кладбищенского острова. Прямо под балконом виднелся пустынный внутренний дворик. Цветы в горшках и вазонах источали приторный аромат. Женщина опустилась в шезлонг, едва заметно скривившись от боли.
— Да, красиво, — сказала она, как будто поддакивая непрозвучавшему комплименту. — Я провожу здесь едва ли не все свободное время.
Мэри кивнула. В длину балкон занимал примерно половину комнаты.
— Меня зовут Кэролайн. Я жена Роберта.
Мэри пожала ей руку, представилась и села в кресло так, чтобы оказаться лицом к ней. Их разделял маленький белый столик, на котором — на блюдечке — лежало одно-единственное печенье. Увивший всю стену плющ тоже цвел, и где-то в нем пел сверчок. И снова Кэролайн смотрела на Мэри так, словно самой ее было не видно; ее взгляд неторопливо переместился с волос Мэри на глаза, потом на губы и так далее, покуда не уперся в край столика, за которым уже ничего не было видно.
— Это ваша? — спросила Мэри, оттянув пальцами краешек рукава ночной рубашки.
Вопрос, казалось, пробудил Кэролайн от грез. Она выпрямилась, сложила руки на коленях и положила ногу на ногу, как будто нарочно принимая позу, подходящую для разговора. Когда она заговорила, тон был немного натянутый, нотой выше, чем раньше.
— Да, это я сама, пока вот здесь сидела. Я люблю вышивать.
Мэри похвалила ее рукоделие, и повисла пауза, в течение которой Кэролайн как будто силилась что-то сказать. Заметив, как взгляд Мэри мимоходом скользнул по печенью, она нервически дернулась и тут же протянула ей тарелку.
— Прошу вас, возьмите.
— Спасибо, — Мэри постаралась съесть печенье как можно медленнее.
Кэролайн с явным беспокойством следила за ней.
— Вы, должно быть, проголодались. Поедите чего-нибудь?
— Да, если можно.
Но Кэролайн с места так и не двинулась. Вместо этого она сказала:
— Жаль, что Роберта нет дома. Он просил меня передать вам свои извинения. Он ушел в свой бар. По делу, конечно. Сегодня начинает работу новый управляющий.
Мэри подняла голову от пустой тарелки:
— Его бар?
Кэролайн с видимым усилием начала подниматься из кресла, и говорила она тоже с трудом, сквозь боль. Но когда Мэри предложила ей помощь, Кэролайн покачала головой.
— Он владелец бара. Должно быть, это что-то вроде хобби. То самое место, в которое он вас водил.
— Он ни словом не обмолвился, что бар принадлежит ему, — сказала Мэри.
Кэролайн забрала со стола тарелку и пошла к дверям. Взявшись за ручку, она вынуждена была повернуться всем телом, чтобы оглянуться на Мэри.
— Вы об этом знаете больше, чем я. Я ни разу там не была.
Вернулась она минут через пятнадцать с маленькой плетеной корзинкой, битком набитой сэндвичами, и с двумя стаканами апельсинового сока. Она боком протиснулась на балкон и не стала возражать, когда Мэри приняла у нее поднос. Мэри стояла рядом, пока Кэролайн как следует не устроилась в кресле.
— У вас спина болит?
Но Кэролайн сказала, тоном простым и радушным:
— Ешьте, только оставьте немного вашему другу, — и тут же быстро добавила: — Вы очень к нему привязаны, к вашему другу?
— Его зовут Колин, — уточнила Мэри.
Кэролайн говорила осторожно, с таким напряженным выражением на лице, как будто в любую минуту ожидала услышать громкий взрыв.
— Надеюсь, вы не будете против. Я просто обязана вам кое-что сказать. Так будет честно. Понимаете, пока вы спали, я вошла и стала на вас смотреть. Я просидела на сундуке примерно с полчаса. Надеюсь, вас это не слишком задевает.