— И до того тоже, — ответил Пейтер. — Но теперь он стал еще молчаливее.
Может ли молчун стать еще молчаливее? Однажды Анна шепнула Пейтеру, чтобы он попросил папу сказать хоть что-нибудь, но Пейтер отказался.
— Ну, пожалуйста! — упрашивала она, очень уж ей хотелось услышать, какой у папы Пейтера голос.
Они вышли в гостиную, где сидел папа.
— Папа! — сказал Пейтер. — Скажи что-нибудь!
Папа оторвал глаза от газеты и уставился сперва на Пейтера, потом на Анну, так что ей даже жутко стало.
— Можешь ты хоть «а» сказать! — настаивал Пейтер.
Как он только решился!
И случилась странная вещь: папа Пейтера сказал «а»!
Анна с Пейтером так оробели, что лишились языка, а папа знай продолжал читать газету как ни в чем не бывало. И запустение в доме продолжалось.
Правда, иногда Пейтер пытался навести порядок. Приберет немного и подметет в каком-нибудь углу, да только не очень заметно, чтобы от этого стало чище. Иной раз до того усердствовал, что ему было не до Анны, и приходилось ей ждать, сидя на крыльце, когда он кончит уборку и позовёт:
— Вот теперь можешь зайти и посмотреть!
А что смотреть: переставил немытую чашку из одного угла в другой, перенес кипу газет с дивана на кресло, а ворох грязных рубах с кровати на диван, где прежде газеты валялись.
Но в один прекрасный день вся немытая посуда вдруг исчезла. Все чистое белье лежало в шкафах, все грязное в стиральной машине. Мешки с мусором словно испарились, и газеты тоже. Пейтер объяснил, что папа нанял уборщицу, потому что теперь в доме опять должна быть чистота.
— А зачем это понадобилось наводить чистоту? — спросила Анна.
«Наконец-то его мама позвонила! — подумала она. — Наконец-то она возвращается к Пейтеру!»
— Моя тетка приезжает! — ответил Пейтер.
— Когда? — спросила Анна.
— И моя кузина, — добавил Пейтер.
У Анны сразу пропала охота узнавать — когда, ей вообще не хотелось думать об этом. Но потом она все-таки не удержалась и задала один вопрос:
— Зачем они приезжают? Что им здесь надо?
— Они приедут, чтобы заботиться о нас, — сказал Пейтер.
— С какой стати? — воскликнула Анна.
— Не знаю. — ответил Пейтер. Он явно сам был несколько озадачен. — Наверно, потому, что мама о нас не заботится.
Тогда Анна еще раз не удержалась:
— А как звать твою кузину?
Спросила просто так, ведь ей это было ни капельки не интересно.
— Эмилая, — произнес Пейтер негромко, но при этом в голосе его прозвучала такая радость, что невыносимо слушать!
— Она хоть милая? — через силу вымолвила Анна. Ее трясло.
— Э-э, — промычал Пейтер.
— Вот именно! — злобно передразнила его Анна. — Э-э! Милая!
— Эмилая! — повторил за ней Пейтер; он явно решил, что это ах как смешно.
Он и раньше мог вдруг рассмеяться из-за пустяка, мог и всплакнуть, но сейчас, когда речь зашла об Эмилой, он громко хохотал, и за толстыми стеклами очков как будто снова мелькали озорные искорки, которых не было видно с той поры, как исчезла его мама.
— И когда же она приедет, твоя Эмилая? — спросила все же Анна под конец.
— Не знаю. Когда-нибудь приедет.
— Ну да, и будет заботиться о вас? — процедила Анна с досадой на себя, ведь только что он говорил об этом.
Сколько можно талдычить об одном и том же. Но Пейтер только опять рассмеялся.
— Ага, заботиться обо мне и о папе!
Уборщица трудилась не покладая рук. День за днем наводила чистоту так, что пыль стояла столбом и все комнаты пропахли стиральными порошками, потом и кофе. Пришлось им, чтобы не мешаться, уходить на пляж, хотя Пейтер больше всего желал сидеть у телефона.
В конце концов Анне удалось забыть новость о предстоящем приезде кузины Пейтера. День-два эта мысль преследовала ее, но потом все стало по-прежнему. Вечерами они сидели на пляже и чертили пальцами ног на песке. Море вело себя смирно, и небо совсем не сулило дождя. Разве что изредка на северо-западе покажется облачко, но и то ненадолго. Пейтер то малость оживал, то немного грустил. Словом, все было, как прежде, и Анне иногда приходило в голову, что его надо утешать. Она показывала на одинокое облачко и говорила, что это и есть корабль «Каштановый лист». Но Пейтер отвечал, что все это басни, и не желал ее слушать. И Анна уже не знала, как с ним быть, потому что Пейтеру могло вдруг взбрести на ум, что нечего ему сидеть на пляже, нужно быть дома у телефона и мешаться уборщице, хотя он отлично знал, что все равно будет выметен за дверь ее неугомонными руками, как только покажется.