ГРАЦИЕЛЛА. Эдуа, как тебе не стыдно? Уж не пьян ли ты?
ЭДУАРДО (величественным жестом показывает ей на кушетку). Сядь. Я в здравом уме и трезвом рассудке. Хочу задать тебе несколько личных вопросиков.
ГРАЦИЕЛЛА. Слушаю. (Садится.)
ЭДУАРДО. Для начала я бы хотел получить кое-какие сведения о твоем прошлом.
ГРАЦИЕЛЛА. Сведения какого рода?
ЭДУАРДО. Супружеского. Я имею в виду покойного дона Джачинто.
ГРАЦИЕЛЛА. Как? Ревность к прошлому?
ЭДУАРДО. Хочу знать все, от начала до конца. Где ты с ним познакомилась?
ГРАЦИЕЛЛА. В трамвае.
ЭДУАРДО. Вы поженились?
ГРАЦИЕЛЛА. Конечно.
ЭДУАРДО. Тебе было хорошо с ним? Ты понимаешь — хорошо во всех смыслах: и днем и ночью?
ГРАЦИЕЛЛА. Не скрою, хорошо. Какое-то время я была очень довольна,… что там говорить!
ЭДУАРДО. А потом?
ГРАЦИЕЛЛА. Потом — знаешь, как это бывает… Джачинто рано состарился. Как-то сразу сник… По вечерам не хотел выходить… Казалось, что его гложет какое — то предчувствие…
ЭДУАРДО. А вот мы и приехали! Так, значит, предчувствие?
ГРАЦИЕЛЛА. Потом я познакомилась с тобой… остальное мы знаем оба…
ЭДУАРДО. На сей раз, дражайшая Грациелла, речь идет о другом. (Пауза.) Предположим, что и я однажды утром просыпаюсь постаревшим, изменившимся… не хочу больше выходить по вечерам, прилипаю к телевизору и газетам, у меня появляется бронхиальная астма и прочая дрянь…
ГРАЦИЕЛЛА. Почему это ты так торопишься ставить телегу впереди быка?
ЭДУАРДО. А потому, что бык хочет жить. Он хоть и рогат, а жить хочет. Стоит позади телеги и в ус не дует! Грациелла, ты дорожишь своей жизнью? Я тоже дорожу. К жизни у меня настоящая страсть. В семейной жизни есть защита против всего, даже против рогов. Единственное, против чего нет защиты, — это против смерти!
ГРАЦИЕЛЛА. Ну и что?
ЭДУАРДО. Я хочу жить!
ГРАЦИЕЛЛА. Кто же тебе мешает?
ЭДУАРДО. Ты.
ГРАЦИЕЛЛА. Я?
ЭДУАРДО. Ты. Однажды ты уже… Впрочем, читай вот это. (Показывает ей записку дона Джачинто.)
ГРАЦИЕЛЛА. Дай сюда.
ЭДУАРДО (колеблется. Затем, вспомнив что еще есть и другие записки, протягивает записку Грациелле). Узнаешь подчерк дона Джачинто?
ГРАЦИЕЛЛА. Еще бы! (Молниеносно рвет записку и делает жест, словно хочет проглотить ее.)
ЭДУАРДО (тоном торжествующего Шерлока Холмса). Приятного аппетита! Мне эта записка не нужна. У меня еще штук двадцать.
ГРАЦИЕЛЛА (в испуге подымается). Врешь?
ЭДУАРДО. Клянусь. Вот они. (Показывает записки.) Одна страшнее другой. Меня и сейчас еще мороз подирает по коже!
ГРАЦИЕЛЛА (укрощенная). Что ты с ними собираешься делать?
ЭДУАРДО. Сперва я хочу узнать все! От «а» до «я». Когда и в связи с чем тебе явилось эта жуткая мысль?
ГРАЦИЕЛЛА (почти детским лепетом). Когда ты начал мне нравиться…
ЭДУАРДО. Я? Заруби себе на носу, что во всей этой жуткой истории я решительно ни при чем! Замужней я никогда тебя не хотел, как, впрочем, не хотел тебя и вдовой. Это ты силой женила меня на себе. Признаешь это?
ГРАЦИЕЛЛА. Верно… Ты лично тут ни при чем… Но я-то думала о тебе…
ЭДУАРДО. Чтобы накормить… толченым стеклом? Подмешать яду? Каустической соды?
ГРАЦИЕЛЛА (нерешительно). Нет… Нет..
ЭДУАРДО. Не нет, а да. Только уж слишком это вульгарно… Подыскала бы способ поизящнее!
ГРАЦИЕЛЛА (погружаясь в прошлое, как будто вновь переживая случившееся). При чем тут способ!.. Случилось то, что и должно было случиться… с теми, кто прибегает к восстанавливающим уколам, так случается нередко…
ЭДУАРДО (охваченный страшным подозрением). А что это за уколы?
ГРАЦИЕЛЛА. Гормонные…витамин А…
ЭДУАРДО (сраженный ее словами, вздрагивает). Все ясно. Можешь не продолжать. Это то самое, что ты советовала мне! Тысяча чертей! Восстанавливающие средства хороши… когда они безвредны! Что еще ты подливала в шприц, чтобы добиться своего?
ГРАЦИЕЛЛА. Решительно ничего более… конечно, случается, что, покамест ты готовишься к уколу, игла выскользнет из рук и упадет на пол… Тогда снова надо ее кипятить… Больной в это время ждет обнаженным…