— Только что сообщили, сегодня полиция не приедет. Нам велели самим допросить вас… индивидуально.
— Чего? — спросила Жанна.
— Кто первый?
— Никто.
— Арнольд Анатольевич, выйди, — скомандовал Бур.
Наш оптимист мгновенно сдулся, мелкими шажками отступая к выходу.
— Шевелись! — крикнул Лис.
Арнольд вздрогнул, повернулся, выскочил из беседки прямо на Лиса, тот толкнул его в сторону так, что Арнольд упал на карачки, успев подставить руки.
— Осторожней надо, — Лис хмыкнул, изобразив участие. Он за шкирку поднял Арнольда, отряхнул его рубашку.
— Давайте, мы ждём, — грубо выкрикнул Акула, которому отводилась роль шестёрки. Кажется, я первый раз слышала его голос. — Эй, ты! — он указал на Ирочку. — Выходи.
Ира не шевельнулась.
— Кот, не пугай девушку, — примирительно сказал Саба, посмотрев на Акулу. Между этими двумя, действительно, разгорелась конкуренция за Иру, она не ошиблась в притязаниях так называемого Кота. — С девушками надо ласково.
— С-сука, — прошипела Жанна.
Ира жалобно посмотрела на неё.
Длинноногий Саба одним прыжком очутился в беседке, ухватил Иру за руку.
— Пойдём.
Она впала в ступор, он дернул её, Ира упала на колени. В этот момент в беседку вскочил Бур и Акула, видимо, чтобы помочь. Жанна бросилась наперерез Буру, получив резкий удар под дых, Софа получила прямой в челюсть от Акулы, загородив ему вход.
Сорвавшаяся с места Мила, визжа как дикая кошка, впилась ногтями в лицо Акулы – Кота, за что схлопотала от него оглушительную пощечину. На спину Сабы с другой стороны кинулась Нина, со всей силы тарабаня по ней кулаками, он отпустил Иру, выкинув руку назад, схватил Нину за волосы. Он бы вырвал у неё клок, если бы она не удержала захват обеими руками. Бур, развернув Жанну спиной к себе, ухватил её за шею и поволок из беседки. В этот момент он пропустил удар в ухо от невысокой Вики, вскочившей с места. От неожиданности Бур выпустил Жанну и с разъярённой перекошенной мордой повернулся к Вике.
И тут Лиза завизжала так, что у всех заложило уши. Нина, Мила, Вика и я подхватили этот душераздирающий визг. Бур и Кот попятились из беседки.
Оттолкнув Нину, Саба отступил вслед за ними. На лице Акулы виднелись красные кровавые царапины, Бур придерживался за ухо, у Сабы лицо пошло бурыми пятнами, не пострадал только обесцвеченный кореец, самый предусмотрительный из всех.
— Ну, ведьмы, вы у нас попляшете, — заорал Саба, перекрикивая нас.
— Пошли вон!
— Уроды!
— Твари!
Девчонки кричали, поливая охранников бранью. Визг и крик, действительно, стоял оглушающий, Арнольд даже заткнул уши, вжав голову в плечи.
— Пошли мужики, надо наручники взять. И хлыст. Баб поучить дисциплине.
Охранники толпой двинулись туда, откуда пришли. Дождавшись, пока они исчезли из поля зрения, мы толпой ринулись в комнату, оттолкнув скулящего Арнольда с дороги.
Меня трясло как под напряжением, Мила трогала распухшую губу, у Софы на щеке расползался синяк. Жанна прижимала рукой солнечное сплетение. Бур не пощадил её, вырубил по-мужски сильным ударом. Удивительно, как она его выдержала.
— Девочки, откройте! — заголосил Арнольд, пришедший в себя. — Они не посмеют вам ничего сделать. У нас занятие!
— Пошёл вон, шавка, — прошипела Жанна. — Надоел, блядь, сыкун.
Жанна озвучила общее настроение, а у меня возникло чувство, что Арнольд с охранниками заодно, просто перед нами хорошо изображает испуг.
— Вечно как баба охает, — зло сказала Нина, потирая голову. — Саба чуть скальп не содрал. Только волосы начали отрастать после бывшего, так эта тварь вцепилась.
— Хорошо, без очков была, эта падла мне их точно бы разбил, — добавила Мила, садясь на кровать. — Ладонь, как лопата. Аж в голове зазвенело.
— Где ты такой боковой выучила, Вика? Не ожидала от тебя, — чуть улыбнувшись, сказала Жанна, всё ещё пытаясь отдышаться.
— Так старший брат научил, я же говорила, он у меня супер. Жаль, бывшему ни разу не зарядила, пожалела его.
— Спасла меня, Вика, спасибо. Думала, он меня вытащит, — Жанна оттёрла лицо рукавом. — Всё девчонки, ждать нечего, поплыву на тот берег в город. Сюда никто не приедет. Надо самой в полицию двигать. Пусть едут и разбираются.
— С ума сошла! — всплеснула руками Вика, — река широкая.
— Вода толком не согрелась, — добавила Софа, — мало, кто купается.
Жанна окинула взглядом испуганных девчонок.
— Я пловчиха, за область выступала. Доплыву до острова, передохну и до того берега по течению. Нормально. Башмаки у меня лёгкие, текстильные.
Жанна сбросила кеды, принялась стягивать с себя одежду. Она осталась в спортивном лифчике и такого же вида трусах. Подтянутое тело Жанны и разработанный плечевой пояс свидетельствовали о том, что спортом она занималась профессионально.
— Ты в полицию хочешь пойти вот так? Голой? — спросила Нина.
Жанна застыла со штанами в руках.
— У меня есть сарафанчик разлетайка на бретельках. В таком можно плыть? — поднялась с кровати Мила.
— Давай.
Мила извлекла из рюкзака мятый шифоновый светло-голубой сарафан. Жанна быстро примерила его, помахала руками, как будто гребя.
— В подмышках жмёт.
Грудная клетка у Жанны была, конечно, шире, чем у Милы с её модельной внешностью.
— Не жалко, рви, если надо.
Я с замиранием сердца наблюдала за Жанной. Еще не отойдя от удара, она не жаловалась, не ныла, она действовала. Мы все перетрусили, но Жанна не стала лихорадочно нагромождать около двери тумбочки и стулья.
— Нормально. Я ещё на берегу, когда они подъехали, хотела в воду сигануть, но... Раздеваться… перед этими...
Когда в беседке охранники напали на нас, передо мной словно захлопнулся капкан, показалось, выбора нет, и они сделают с нами всё, что захотят. Выбор, оказывается, был. Не подчиниться.
Жанна подошла к двери.
— Забаррикадируйтесь до утра. А там, глядишь, уже не полезут…, я…постараюсь вернуться.
Мне было страшно до обморока, до панической атаки, до леденящего ужаса, но я хотела хотя бы единственный раз в жизни преодолеть этот животный инстинкт.
— Жанна, я провожу.
— Может не надо?
— Я тоже с вами, — поднялась Лиза. — Вдвоём не так страшно возвращаться. Проводим и быстро назад.
Нас никто не удерживал. Девчонки видели, мы с Лизой самое слабое звено. Ира хотя бы упала на колени в попытке противодействия. Если бы Саба ухватил за руку меня, я бы поднялась и молча пошла за ним. Потому что я физически ощущала себя затравленным зверьком не способным к сопротивлению.
Когда муж вечером орал, оскорблял, а на следующий день приносил цветы, я не знала, как реагировать. Понимая, что это ненормально, я начинала больше стараться, угождать, соответствовать. Мне казалось, он меня любил.
Любил? Удобный пуфик для ног ему был гораздо дороже, чем я. Он отравлял меня своей непредсказуемостью, сводил с ума, я всегда была виновата. Моё чистое и гладкое лицо от природы покрывалось прыщами, которые я беспощадно давила, словно наказывая себя. С беременностью я стала ощущать себя вдвойне виноватой за свою неуклюжесть, рассеянность, оплывшую фигуру. Моя никчемность, тупость, ненужность увеличилась в разы. Появилось ощущение, что он меня ненавидит, с трудом терпит в своей квартире. Последняя сцена в торговом центре была прямым указанием — сгинь из моей жизни.
Не зря я плакала в детстве над судьбой гадкого утёнка из сказки Андерсена.
Жанна вздохнула.
— О кей. Идём вместе спокойно в туалет. Потом прибавим темпа.
Ох, уж этот злосчастный туалет, точка отсчёта нашего стихийного бунта.
**
— Никто не хочет? — спросила Жанна, когда мы подошли вплотную к сортиру. — Живот не прихватило?
Конечно, можно было предположить нашу реакцию при нападении охранников. Но у меня живот не скрутило. Трусливый зритель в моём лице чётко отследил последовательность событий, словно я записала на жёсткий диск памяти всю раскадровку. Поднять руку на здоровенных мужиков у меня даже мысли не возникло.