Мы с Джерри уселись на неудобные жесткие стулья с одной стороны большого письменного стола. Буквально через пару секунд подошел Гари Картер. Он сел за стол, а Говард Джонсон встал рядом с ним, опираясь обеими руками о столешницу. В дальнем углу стола я приметил огромное пресс-папье с какими-то странными надписями, среди которых, как мне показалось, была фраза «А нехорошие люди пусть идут в попочку». Легкий зуд беспокойства, донимавший меня с самой первой секунды, как мы вошли в это здание, превратился в полноценную нестерпимую чесотку.
— Прежде всего я хотел бы сказать, что мы получили громадное удовольствие. — Он взял со стола какую-то папку, в которой, наверное, лежали мои стихи, и энергично потряс ею над головой. — Это поистине гениально!
Только теперь я заметил, что оба — и Картер, и Джонсон — моргали, как заведенные. В смысле, моргали не переставая. Это действовало мне на нервы. То есть, конечно, оно не заразно. Я знаю. Но у меня было такое чувство, что от этого их непрестанного моргания у меня у самого сейчас приключится какой-нибудь нервный тик.
Я сидел и молчал, поскольку меня вполне недвусмысленно просили не выступать.
Но потом я поймал на себе выжидательный взгляд Джерри и понял, что от меня все же ждут какой-то реакции.
— Э… Спасибо. Большое спасибо.
— Да! Да! Так свежо, так остроумно! Замечательные стихи!
— Спасибо. — Я взглянул на Джерри и неуверенно улыбнулся, не зная, надо ли говорить что-то еще. Вернее, можно ли мне сказать что-то еще.
— Что касается публикации, тут может выйти весьма интересный проект, — сказал Гари.
Мое сердце забилось в два раза быстрее.
— Замечательно! — воскликнул Джерри.
— Да. Весьма интересный проект, — сказал Говард. — Давайте мы сразу изложим свою точку зрения.
— Надеюсь, со зрением у вас все в норме? — усмехнулся Джерри. А я подумал: «О Господи. Это что, типа юмор?» Но Гари с Говардом заржали, как кони.
— У нас стопроцентное зрение, Джерри! — выдавил Го-Джо сквозь смех.
— В этих книгах — немалый потенциал, — сказал Гари, когда они с Говардом наконец отсмеялись.
— Это да. — Говард поднял вверх большой палец.
— Замечательно, джентльмены. Мы вас внимательно слушаем.
Я видел, что Джерри не нравится эта сладкая парочка жизнерадостных придурковатых дебилов, но он старательно сдерживал свою неприязнь и даже подыгрывал им, как мог.
— Помимо прочего, это очень полезный обучающий материал, — сказал Говард.
— Да! — радостно согласился Гари.
— В детской литературе подобные темы никогда прежде не обсуждались, — объяснил Говард. — Ваши книги могут стать замечательным методическим материалом для родителей, которые испытывают определенные трудности с тем, чтобы открыто и честно поговорить со своими детьми о вещах, о которых никто не стремится беседовать с детьми. Поскольку это действительно сложный и неоднозначный предмет.
— Да! — снова поддакнул Гари.
Мне очень не нравилось то направление, которое принимал наш разговор.
— Представьте себе, — продолжал Го-Джо. — Маленькие утятки и цыплята.
— Прелестно! — умилился Гари.
— Мне уже нравится, — сказал Джерри.
— Так вот… Маленькие утятки и цыплята. — Го-Джо в упоении зажмурился. — У которых талант… или, скажем так, поразительная способность… влипать в ситуации, в которые категорически нестоит влипать маленьким деткам утяткам-цыпляткам! Но в конечном итоге они все же находят разумное объяснение всему, что видят, потому что они очень умные и сообразительные птенцы. — Он улыбнулся и посмотрел на нас с Джерри, явно ожидая восторженного одобрения. — Ну как?
Я сидел, чуть не плача. Но Джерри, похоже, воспринял все это нормально.
— В самую точку! Вы, ребята, действительно просекаете, что к чему. Собственно, Уоллис так все и задумывал… да. — Я умоляюще посмотрел на Джерри. Но он не видел меня в упор. — Да, все правильно. Вы ухватили самую суть!
— Замечательно! Значит, мы понимаем друг друга.
И хлоп-хлоп-хлоп глазами.
— Безусловно, — ответил Джерри.
— Что не может не радовать! Теперь, что нам нужно от вас, мистер Москоу… я могу называть вас Уоллис?
— Э… — «А я могу называть вас Моргунчик?» Я сидел, словно ударенный пыльным мешком. Наверное, я все же кивнул.
— Значит, что мы хотим, чтобы вы сделали, Уоллис… Надо немного подчистить текст. Ну, хорошо. Его надо подчистить практически полностью. — Блядь. Это я так подумал: «Блядь». Без комментариев. — Смягчить язык. Так сказать, облагородить. Это все-таки детские книжки. Для начала, я думаю, мы возьмем только несколько ваших стихов. Или, может быть, все. Кто знает? Но в соответствии с форматом издательства. Никаких бранных слов. Все пристойно. Утятки-цыплятки… Вы понимаете, что я имею в виду?