— Сейчас же отдайте мне сумку! Дайте сюда!
Я вырвал сумку у него из рук и побежал прочь, в гущу равнодушной толпы. Таксист не погнался за мной. «Так тебе и надо, — думал я, — ответишь за своих кидал!»
Дома меня ждал е-мейл от Рюдигера.
«Ну что, идиот, — писал он, — теперь-то ты, наконец, убедился, что я был прав с твоим поганым „Портатехом“? Они тебя надули, и правильно сделали. Таких дураков, как ты, надо наказывать. Мне-то с самого начала всё было ясно, но ты, балбес, не хотел меня слушать. Я, кстати, инвестировал в акции „Портатеха“ кругленькую сумму, которую наклянчил у тебя за всё это время. Поначалу акции были совсем дешёвые, а потом пробили потолок. И поскольку я точно знал, что весь этот „Портатех“ — мыльный пузырь, я как раз вовремя успел продать акции и хорошо нагрел на этом руки. Если хочешь знать точно, мои вложения умножились почти тридцатикратно. Естественно, в такие игры можно играть только в том случае, когда шевелишь мозгами, а не рассиживаешь целыми днями на своей жирной наследной заднице, глядя по видео порно. Без твоей дружбы, кстати, я теперь могу обойтись. Лохам я не друг. Чао».
«Маркс способствует, — подумал я. — В работе, спорте и игре».
Несколько дней я заливал свою драму шотландским виски. Виноват был Маркс. Виноват был мой отец. Мой банковский консультант. И, разумеется, Рюдигер. Предатель-Рюдигер, до которого я когда-нибудь всё же доберусь. Никто меня не предостерёг. Все только подбивали меня, чтоб я заставил деньги работать, и вот они отработали своё. Банда скотов, козлы! Я мечтал о массовом убийстве. В случае с Марксом мои мстительные фантазии заходили даже в далёкое прошлое.
Потом до меня дошло, что всё это мне ничего не даст. И я опять перестал пить. Когда мне надо, я очень даже могу быть дисциплинированным. Потом я принялся читать. В детстве я всегда читал комиксы, ещё до того, как совсем отупел. Так же я поступил и теперь. И, как я и предвидел, мне очень скоро, дня через три-четыре, это наскучило. «В принципе, — подумал я, — ничего такого уж страшного не случилось. У меня ещё осталось десять миллионов, этого вполне хватит до конца жизни. Но есть правота и в том, что сказал Рюдигер. Нельзя всю жизнь просто так сидеть и ничего не делать», — так я думал.
Я не сразу определился с тем, что же я хочу делать, кроме того, что делал до сих пор. Но что-то такое витало в воздухе, как тогда, в те старые времена, когда я спросил Тину, не хочет ли она пойти со мной в кино. Я даже разыскал её адрес, но когда у меня в руках оказалась эта старая бумажка, я её всё-таки отложил. Сейчас дело было не в любви. Дело было в работе.
Словно по случайности мне в руки попали мои старые студенческие учебники. Штромайер («Материаловедение»), Эберхард-Витгенштейн («Основной курс порошковой металлургии») и, естественно, ненавистный Брем: «Теория и практика современной автоматизации процессов» — два толстых, постоянно переиздаваемых с начала шестидесятых годов тома, целая куча абстрактного дерьма, которая и в те времена меня совсем не интересовала, но, по словам автора предисловия профессора Мергентхайма, была очень важной, и прежде всего потому, что этот Брем когда-то читал им скучнейшие лекции. Хотите верьте, хотите нет, я раскрыл первый том как раз на той странице, где речь шла об утке:
История автоматизации процессов стара, как само применение инструментов. Однако механизация производства и алгоритмов, в которой воплощается мечта об освобождении человека от недостойной его работы, смогла достигнуть пригодных результатов лишь начиная с определённой стадии технологического развития. Отличительным признаком самых ранних результатов была зрелищность. В первых автоматах было больше мечты, чем действительности, больше тоски, чем смысла. Как известно, Вокансон в 1735 году демонстрировал публике механическую утку, которая якобы могла не только пить, есть и ходить вперевалочку, но и переваривать пищу и производить настоящие экскременты. Необыкновенная популярность этой утки до сегодняшнего дня держится на пророческой смелости проекта (Вокансон мечтал о «подвижной» анатомии, которая сделает возможным обратное воздействие произведения искусства на природу) и на легковерии публики: фокусник Жан Эжен Робер-Гудин, имя которого взял себе впоследствии псевдонимом «гений выпутывания» Гарри Гудини, раскрыл в своих мемуарах (1857 г.), что процесс пищеварения утки был основан на фокусе (см. рисунок на стр. 335).
Я почувствовал, что улыбаюсь, и захлопнул книгу. У меня возникла идея.
Я думал, что контейнер обойдётся дороже. 2850 — «новая цена, включая НДС, доставка морем с Дальнего Востока, из Бремена самовывоз». Всего 6000 евро. И всё прошло как по маслу. Когда кран опустил эту штуку рядом с моей виллой, я радовался, как дурак. Следы, оставшиеся от крана на газоне, были не так хороши, но я подумал: чем лучше утопчешь, тем лучше взойдёт. Зато сам контейнер был хорош. Выкрашенный в красный цвет, — залюбуешься. Мой. И при нём инструкция по эксплуатации, чтобы ничего не напутать.