– Я всегда побаивалась толпы, – говорила Варя. – Может быть, потому, что выросла в тихой, спокойной, патриархальной провинции. Мне просто страшно представить, что будет твориться в Москве во время коронационных торжеств, бесконечных парадов и любопытствующих толп на улицах. И… и, признаться, мне как-то не по себе.
– В Москве будет сплошной карнавал, сестра, – сказал Федор Иванович. – А карнавал всегда праздник. Не так ли, Викентий Корнелиевич?
– Если он в замкнутом пространстве. Во дворце, в саду. Уличные карнавалы не в традиции России. Мне посчастливилось побывать на карнавале в Риме, и я получил огромное удовольствие. Но мы не итальянцы. Вам приходилось бывать в Италии, Надежда Ивановна?
– Да, но не на карнавале. Может быть, поэтому итальянцы показались мне такими же русскими, только более экспансивными.
– Согласен, но позвольте добавить: и привыкшими к уличному общению. Мягкий климат приучил их к жизни на площадях, дома они лишь ночуют.
– Вероятно, вы правы, – с ноткой вежливого равнодушия согласилась Наденька.
– А у нас – девять месяцев зима, – проворчал Хомяков. – Какие уж там карнавалы. Напьются, наорутся да передерутся – вот и весь карнавал.
– Для народа будет организован праздник на Ходынском поле, – сказал генерал Олексин. – С раздачей подарков, бесплатными развлечениями и под надзором полиции.
– Праздник под надзором, – усмехнулся Вологодов. – Это действительно в русских традициях: веселись, но оглядывайся.
– Русским оглядываться полезно, – солидно вставил Федор Иванович. – Уж очень натура у нас безоглядная.
– Дядя Роман, а давайте маскарад устроим? – вдруг предложила Наденька, но тут же смутилась, начала краснеть и сердито сдвинула брови.
– Прекрасная мысль, Надюша! – подхватил Роман Трифонович. – Да на масленицу, а? Варенька, как ты на это смотришь?
– Мне очень по душе Наденькина идея.
– Решено! – воскликнул Хомяков, хлопнув ладонью по столу.
– В каком же костюме вы пред нами предстанете? – улыбнулся Викентий Корнелиевич. – Таинственной Семирамиды или очаровательной испанки?
– Сделаю все возможное, чтобы вы меня не узнали, – отпарировала Надежда.
– А если узнаю?
– Преподнесете цветок.
– Считайте, что он уже у вас, Надежда Ивановна.
Вечером, когда все разошлись, Варвара осторожно спросила:
– Ну, как тебе Викентий Корнелиевич?
– Старик! – отрезала Надежда. – А маскарад все равно будет. Вот посмотришь.
– Если уж Роман сказал…
– Только знаешь что? – перебила Наденька. – Он ни в коем случае не должен меня узнать.
– Кто не должен узнать?
– Ну, этот… старик.
– Допустим. Но что из этого следует?
– А то, что я должна что-то придумать. Никаких Семирамид и испанок! Ты поможешь мне, Варенька?
– Обещаю, – Варя поцеловала Надежду в лоб. – Пусть тебе приснится необыкновенный костюм.
Костюм не приснился, но Наденька все же кое-что придумала. Во-первых, глухие маски вместо общепринятых полумасок, а во-вторых, номера в виде броши на левом плече для всех участниц.
– Номера каждая маска должна тянуть сама.
– Зачем такие сложности? – удивилась Варя.
– Для того чтобы победительница была неизвестна до решения жюри и получила хороший приз. – Хомяков улыбнулся. – Я угадал ваше желание, мадемуазель Фронда?
– Дядя, ты – чудо!
– Представляю, как же тебе будет обидно, если приз уплывет в чужие ручки.
– Не уплывет! – хвастливо сказала Надежда.
– А вдруг?
– Не знаю, не знаю, – проворчала Варвара. – Согласятся ли гостьи участвовать в подобной лотерее?
– Тряхнем мошной! – усмехнулся Роман Трифонович. – Приз будет от Фаберже, а броши с номерами включат в свои драгоценности даже проигравшие дамы.
– Нет, сударь, вы все-таки – купчина, – вздохнула Варя.
Дамы с энтузиазмом откликнулись на приглашения участвовать в маскараде с заранее оговоренными условиями и призом победительнице. Проигрывать в такой ситуации было чересчур уж обидно, и как только определился круг соискательниц, Наденька устроила тайное совещание со своей горничной.
– Феничка, ты сможешь разузнать, какие костюмы появятся на нашем маскараде?
– Так у них, поди, тоже горничные есть.
– И все расскажут?
– Обязательно даже, – уверенно сказала Феничка. – Если я про вас расскажу, то и они никак не удержатся. Вы кем сама-то будете, барышня?
– Семирамидой.
– А как она выглядит-то, эта Семирамида?
– Таинственно, – огруглив глаза, прошептала Надя. – Настолько, что и сама не знаю.
На следующий день Феничка отправилась на разведку, а Наденька принялась размышлять о костюме. Никакой Семирамидой она, естественно, быть не собиралась, но не хотела ни с кем советоваться, потому что ее костюм должен был оказаться сюрпризом для всех. Но в голову, как на грех, ничего путного не лезло. А к вечеру явилась Феничка и чуть ли не с порога отбарабанила:
– Цыганки, испанки, турчанки, мавританки, Клеопатры, Карменки.
– Кто?
– Так сказали. Госпожа, мол, решила быть Карменкой и костюм уже заказала.
– Ах, Кармен, – сообразила Наденька. – Еще кто?
– Миледи, что ли. Потом японка, черкешенка и китайка…
Феничка замолчала, спросила удивленно:
– Что это вы так на меня смотрите, барышня?
– Раздевайся, – вдруг скомандовала Наденька.
– Чего?..
– А того, что мы с тобой одного роста, и фигуры у нас одинаковые. И я хочу примерить твое платье.
– Капризов у вас… – недовольно сказала Феничка, но платье сняла.
Платье оказалось впору, требовалось лишь чуть убрать в боках. Надя повертелась перед зеркалом, с каждым поворотом делаясь все серьезнее.
– Семирамидой будешь ты, – твердо сказала она. – А я буду горничной.
– Не буду я никакой…
– Будешь!
– Это же обман, а никакой не маскарад.
– Маскарад и есть обман. Обман зрения.
– Вы же – темно-русая. А у меня коса – вона какая.