Выбрать главу

— А вообще немцев в прибрежных кустах — как грязи! — добавляет второй «шофер», ефрейтор Колпаков. — Саперы лодки подтаскивают, вот здесь и здесь… — Колпаков показывает места на карте. — Окопы немцы не роют, стоят биваком. И вроде у них не иначе как… партсобрание — офицеры личному составу что-то вслух зачитывали.

— Добро! — кивает Безуглый. — Так, ребятки, кликните из канцелярии Немца и несите скорее горячий утюг — видите, совсем наш гость продрог, надо ему форму подсушить…

— Раздеть? — прикидывается дурачком Мясников.

— Нет, прямо на нем сушить будем! — криво ухмыляется Безуглый. — Ой, чой-то он головою затряс? Не хочешь утюга, да? Разговаривать будешь, камрад?

Из канцелярии возвращается Колпаков в компании еще одного курсанта — ефрейтора Алексея Фридриховича Вольфа, по кличке Немец.

— О, Алеша! — радуется Безуглый. — Давай-ка, переведи нам, что этот клоун лопочет!

— Говорит, что он социал-демократ, — хмыкает Вольф, — к тому же в тридцать третьем году голосовал за товарища Тельмана!

— Вот как! — широко и радостно улыбается Безуглый. — Это хорошо его характеризует! Чего он там еще лопочет? Гитлер капут, говоришь? Ну и ладненько! Колпаков, отставить утюг! Он нам просто по доброте душевной сейчас все-все расскажет! Немец, давай переводи…

21 июня 1941 года. 20 часов 10 минут.

Город Брест. Парк имени Первого Мая

Утомленное солнце Нежно с морем прощалось… В этот час ты призналась, Что нет любви…

Очаровательная блондинка, в шифоновой белой блузке, юбке-клеш, с прической, как у Марики Рокк, доверчиво прижимается к плечу младшего лейтенанта Бори Элькина — молодого красного командира в форме танкиста — изумительного стального цвета.[7]

Красивая пара… Вот только девушка отчего-то грустна…

— Эх, мивый, мивый… коханий… ведь завтра вОйна… закатуют тЭбья…

Элькин в остолбенении смотрит в ее затуманенные слезой голубые глаза…

21 июня 1941 года. 20 часов 12 минут.

Кобрин. Дом Красной Армии

На сцене — приключения, любовь, цыгане… в зале — половина зрителей в парадно-выходной форме. Коробков и Сандалов сидят в отдельной ложе.

Что-то нервничают. Наконец, Коробков не выдерживает:

— Слушай, Сандалов, пойдем-ка в штаб….

Стараясь не привлекать внимания, командиры тихо выходят…

21 июня 1941 года. 20 часов 14 минут.

Крепость Брест. Остров Пограничный. Штаб 3-й погранкомендатуры

— Таким образом, тащщ генерал, численность личного состава достигла ста пятидесяти двух человек, что на треть больше, чем по штату. Из них сверхсрочнослужащих, отслуживших к 1 января три года и не уволенных в запас особым приказом Наркома, — пятьдесят два человека. Старослужащих бойцов срочной службы, отслуживших два и более года, — шестьдесят человек, остальные — новое пополнение, — докладывает генералу Богданову начальник 9-й пограничной заставы лейтенант Андрей Митрофанович Кижеватов.

— Новички «те самые»? — уточняет генерал.

— Так точно! — кивает Кижеватов. — Призыв 1940 года, особо качественный. Девяносто пять процентов призывников имеют высшее и среднее специальное образование, с начальным образованием нет ни одного человека. Семьдесят два процента вновь поступивших — коммунисты и комсомольцы.[8] Все призывники только из добровольно изъявивших желание служить на границе и прошедших спецпроверку и учебную заставу Округа.

— Чем твои люди сейчас занимаются? — спрашивает генерал.

— В дозорах и секретах одномоментно у нас находятся до сорока пяти бойцов, остальные заняты боевой подготовкой или несут службу по распорядку дня.

— Как у тебя с оружием и боеприпасами? — продолжает спрашивать Богданов.

— Вооружение заставы по сравнению с прошлым годом значительно увеличилось! — сразу видно, что лейтенант этому факту очень рад. — Сейчас мы имеем три станковых и шесть ручных пулеметов, три ротных миномета, запас ручных гранат РГД-33 — до 1000 штук, патронов до 120 тысяч штук, в том числе имеются бронебойные. Произведена 18 июня, согласно приказа Наркомата, полная замена «драгунок» и карабинов на автоматические — ABC и самозарядные винтовки СВТ, в пропорции 1:3, имеются также два пистолета-пулемета ППД. Комсостав вместо револьверов Нагана вооружен пистолетами «Тульский-Токарев». Сдаваемое оружие смазано и складировано, но отправить в тыл Округа его еще не успели.

— Что у тебя с инженерными сооружениями? — Богданов внимательно слушает без малейшей запинки диктующего сведения Кижеватова.

— Согласно приказа Наркома, подготовлены дерево-земляные огневые сооружения, вырыты перекрытые сверху окопы и укрепленная траншея, под зданием конюшни оборудован блиндаж, протянуто скрытое малозаметное проволочное заграждение в три кола длиной до 600 метров, — отвечает лейтенант.