– Либо что? – Давыд усмехнулся. – На поединок меня вызовешь?
Усмешка Давыда задела Бронислава за живое. Однако перейти к оскорблениям и тем более пустить в ход кулаки Бронислав не решился. Здесь, в княжеском тереме, за Давыда горой встанут челядь и отцовские дружинники. Брониславу могут не только бока намять, но и в темницу его посадить за дерзость. Юрий Игоревич ныне от горя сам не свой, поэтому он дотошно разбираться не станет, что к чему, тем более винить своего младшего сына перед Брониславом.
– Бог нас с тобой рассудит или княжеский суд, младень, – после краткой паузы сердито сказал Бронислав. – Вот управимся с татарами, и я тогда привлеку тебя к ответу за дела твои грязные! К тому времени вернется из Чернигова Ингварь Игоревич, уж он-то меня поддержит…
Не желая продолжать этот разговор, Давыд двинулся дальше по коридору.
– Я погляжу, что ты запоешь, злыдень, когда тебя лишат стола княжеского! – зло бросил ему вслед Бронислав. – Ингварь Игоревич церемониться с тобой не станет!
Давыд обернулся на ходу:
– Что было, то было, боярин. А что будет – увидим!
Братья Бронислава единодушно советовали ему не задирать Давыда Юрьевича теперь, когда над Рязанью нависла угроза татарского нашествия. И про сбежавшую Саломею братья советовали Брониславу на время забыть. Мол, все равно она никуда от Бронислава не денется.
В этот день Пребрана, Стояна и Устинья решили навестить свою замужнюю подругу Фетинью.
На широкой улице, ведущей к Спасо-Преображенскому собору, девушки были вынуждены остановиться.
По улице со стороны Исадских ворот сплошным потоком двигалась конная и пешая рать с поднятыми кверху копьями. На фоне пушистого белого снега ярко алели червленые щиты ратников и красные плащи конных дружинников.
– Глядите, какой красивый витязь! – воскликнула Стояна, указав рукой на молодого воина в блестящем панцире и шлеме, который проезжал мимо на белом коне в окружении суровых бородачей в кольчугах, разномастные лошади которых так и напирали на толпу зевак.
– Это Олег Красный, сын Ингваря Игоревича, что княжит в Перевитске, – промолвил какой-то верзила в потертом полушубке, оказавшийся рядом с тремя подружками.
Войско прошло, направляясь в сторону детинца. Теснившиеся у заборов люди вновь направились по своим делам.
Однако у всех на устах была одна тревога:
– Слыхал, сосед, в Исадах полки муромского князя стоят? Ныне вот Олег Красный в Рязань с ратью пожаловал. К чему бы это?
– Похоже, собираются князья двинуться на татар, что у Черного леса стоят.
– Слыхали, хан Батыга Нузу спалил дотла?..
– Когда же это случилось?
– По слухам, вчера.
– О силы небесные! Что же будет-то?..
Обрывки подобных разговоров подруги слышали на каждом углу. О том же люди судачили на торжище, мимо которого трем подружкам пришлось пройти. В этом самом людном месте Рязани было немало приезжих из Пронска, Ольгова, Белгорода, Исад и окрестных деревень. Кто-то уже имел возможность увидеть в степном раздолье за Окой неведомых наездников на низкорослых лохматых лошадях. Иные наблюдали дымы татарского стана на месте разоренного пограничного городка.
Тревога ходила по всей Рязани, стучалась в каждый дом.
Фетинья стала угощать подруг липовым медом и пирогами, стряпать которые она была большая мастерица. Супруга ее дома не было. Зато была ее младшая сестра Варвара, которая хоть и сидела за столом вместе с гостями, но в общий разговор не вступала.
– Отец-то наш каждый день то во хмелю, то с похмелья. Вот матушка и спровадила Варьку ко мне, чтобы она непотребных слов от него не слышала, – сказала Фетинья подругам, когда Варвара вышла во двор за водой.
Посудачить вволю подружкам не довелось.
Зимний день короток. Вскоре погасли солнечные лучи за окнами, из всех углов повылезали таинственные тени.
А тут еще Ивор Бокшич из мастерской пришел, смурной и усталый.
Гостьи стали прощаться с Фетиньей.
Фетинья решила проводить подруг до ворот.
– Шубейку накинь! – строго окликнул Фетинью Ивор Бокшич, видя, что та собралась выскочить на холод в одном платье и платке.
– Заботливый он у тебя! – шепнула Пребрана Фетинье уже на ступенях крыльца.
– Так и должно быть, – улыбнулась Фетинья.
Выждав, когда Устинья и Стояна выйдут за ворота, Фетинья придержала Пребрану за рукав ее заячьей дохи.
– Слышь-ка, Пребрана, – негромко промолвила Фетинья. – Я хочу, чтобы ты стала крестной матерью моему первенцу. Ведь кабы не твоя мать, то не видать бы мне своего счастья.
– Я согласна, – сказала Пребрана.
Обрадованная Фетинья расцеловала Пребрану в обе щеки.