— Чушь! На чуши сидит! И чушью погоняет!
— Нет, не чушь!..
Спорить было бесполезно. Свет сотворил заклинание, и Смирный засопел.
Следы вторжения в его ментальную оболочку обнаружились сразу. Впрочем, обнаруженное Светом можно было бы назвать «следами» только для успокоения перепуганного соратника. В ментальности Буривоя присутствовали не какие-то там «следы вторжения», а самый настоящий защитный барьер. Но это оказался вовсе не тот барьер, который несколькими часами ранее возвел Свет. Да, он выглядел очень похожим, но плохим бы чародеем был Светозар Сморода, не сумей он обнаружить отличий. А отличия имелись немалые — в структуре барьера ощущались многочисленные рыхлости и несплошности. Сквозь подобный, с позволения сказать, «барьер» проникнуть в мозг Смирного не представляло никакого труда даже волшебнику менее квалифицированному, чем тот же Буня Лапоть.
И тут Свет попросту обрадовался. Нет худа без добра!.. Сколь удачно получилось, что за нынешний день они так ничего и не узнали о предполагаемом убийце Клюя Колотки! Ну, а как сложись все иначе… Хороши бы оказались чародей Светозар Сморода и муж-волшебник Буривой Смирный, хваленые сыскники министерства безопасности, в мгновение ока и без собственного ведома выложившие убийце всю информацию, которую сумели о нем раздобыть!.. Нет, воистину правы говорящие: «Что ни делается — все к лучшему»! Поневоле возьмете да и поверите, что боги присно на вашей стороне… Но и боги в этом деле без посторонней помощи не обойдутся. А значит, им надо подсобить!
Свет разбудил Буривоя.
— Ну и что вы обнаружили? — вскинулся тот.
Врать на этот раз не было смысла. Наоборот, Смирный должен всецело осознать серьезность произошедшего. Конечно, он еще больше испугается, но зато будет вынужден согласиться с новым предложением Света.
— Ничего хорошего, брате, я не обнаружил. — Свет развел руками. — Вас и в самом деле прощупали. Магический защитный барьер взломан, причем взломан очень квалифицированно.
У Смирного задрожали губы. Как в прошлое лето…
— Сколь времени вы находились на балконе? Впрочем, нет. Вопрос надо ставить иначе… сколь времени вы ощущали, что на вас производится воздействие?
— Не ведаю… — Смирный судорожно потер лоб. — Я был в странном оцепенении. Наверное, не более минуты.
Теперь испугался Свет. Он потратил на постановку защитного барьера около пяти минут, и вдруг нашелся волшебник, сумевший сломать оное ментальное сооружение в течение каких-то шестидесяти секунд… Да еще успевший возвести новое, свое сооружение — за те же самые шестьдесят секунд. Здесь поневоле затрясешься!..
Но показывать испуг Буривою значило бы ввергнуть соратника в еще больший страх. Поэтому Свет, привычно поморщившись, сказал:
— Полагаю, теперь у нас с вами есть лишь один выход, брате. Вы должны немедленно отойти от дела, и пусть злоумышленник прощупывает вас сколь его душе угодно. Ничего полезного для себя, во всяком случае, он при всем своем желании не нащупает. Да, он узнает, что теперь мы убедились в его существовании… Ну и на здоровье! Ведь ему и так было известно, что мы обнаружим взлом барьера.
Соратник смотрел не мигая. Губы его по-прежнему дрожали, но страх, судя по всему, владел им не настолько, чтобы муж-волшебник Буривой Смирный обрадовался неожиданному предложению чародея Светозара Смороды.
— Сдается мне, это весьма и весьма смахивает на трусливое бегство! — Он тоже поморщился.
— Скорее уж на планомерное отступление, брате, — возразил Свет.
— Планомерное отступление происходит в тех случаях, когда больше нет сил сдерживать напор супротивника, — не согласился Буривой. — Сдается мне, преступник мгновенно поймет, насколько он сильнее нас.
Он и так это прекрасно понимает, подумал Свет. Но вслух свою мысль не высказал.
— Впрочем, наверное, вы правы, — продолжал Смирный. — Я не должен вникать в сыск. — И все же было бы полезным, чтобы я остался неподалеку от вас. Хотя бы с целью магического прикрытия.
Свет вздохнул.
Конечно, толку от Буривоева прикрытия будет, как с козла молока… Впрочем, надо полагать, брат Буривой и сам сие превосходно понимает. А ежели не понимает, то волшебником, который прояснит ему реальное положение вещей, станет кто угодно, но только не Светозар Сморода. Случившееся и так должно представляться брату Буривою в достаточной степени унизительным… Ладушки-оладушки, для финансового отчета в канцелярию Кудесника и в родное министерство мы что-либо придумаем, а княжеская казна ожидаемые непродуктивные расходы как-нибудь да осилит!
— Хорошо, — сказал Свет. — С завтрашнего утра вы станете прикрывать меня, не принимая непосредственного участия в сыске. Конечно, убийца сразу сообразит, что мы обнаружили его близкое присутствие, но, думается, он и с самого начала прекрасно понимал, что надолго от нас не затаишься. Впрочем, нам его понимание тоже не без пользы.
Смирный по-прежнему смотрел не мигая, но страха в его ауре явно поубавилось. Взял себя в руки человек… Свету даже пришло в голову, что умей брат Буривой улыбаться, он бы непременно показал сейчас свое умение.
— А теперь отправляйтесь спать, брате, — сказал Свет. — И забудем о приличиях для гостей… Я наложу на вашу комнату охранное заклятье снаружи. Вы же сотворите заклинание изнутри.
Смирный отправился спать немного окрыленным и слегка успокоенным.
Закончив волшебные манипуляции с его дверью, Свет хотел было спуститься вниз, но потом решил, что гости бала с успехом обойдутся в своем времяпрепровождении и без столичного чародея. Княжна Снежана-то, во всяком случае, точно обойдется. А он, в свою очередь, с удовольствием обойдется без ее выходок!.. И вообще накануне завтрашнего дня не мешало бы отдохнуть. День вполне может оказаться весьма и весьма нелегким. Кстати, утром стоит отправиться в фехтовальное поприще — хотя активная магическая разрядка душе еще и не требуется, надо полностью соответствовать званию чародея. А полностью соответствовать званию означает в нашем случае — соответствовать привычкам прочих чародеев. И не давать никаких поводов для рождения слухов. Кстати, надо будет взять с собой Смирного — тому разрядка окажется гораздо более полезной… Чтобы брату Буривою не пришлось в вечеру снова почувствовать себя униженным.
Он спустился на второй этаж.
Хозяйка дома, по-видимому, поняла желания своего гостя на расстоянии. Во всяком случае, форточка в комнате была открыта для проветривания, а горничная застилала кровать.
Горничная была молодая, черноволосая и симпатичная. Белая блузка туго обтягивала пышные перси.
До чего же они все в этом доме полногрудые, подумал Свет. Как там было у сочинителя Легостая? «Налитые живительными соками»… Еще как налитые! Впрочем, мне-то какое до оных персей дело?..
Горничная между тем, достав из комода постельное белье, глянула на чародея с любопытством и явным ожиданием. Наверное, рассчитывала, что столичный волшебник снизойдет до того, чтобы перекинуться парой слов с приятной глазу прислугой. Но столичный волшебник, увы, не снизошел — аура девицы оказалась совершенно заурядной, — он просто с удовольствием смотрел на ловкие движения горничной, на ее гибкую, пышущую здоровьем и молодостью фигурку.
Девица снова кинула взор на гостя, мило улыбнулась.
И тут столичному волшебнику возжелалось, чтобы на ее месте оказалась хозяйская дочка. Конечно, княжна Снежана вряд ли когда-либо застилала даже свою собственную постель, но несомненно ее движения при этом оказались бы не менее ловкими, а фигурка не менее гибкой, чем у горничной. И удовольствие, наверное, оказалось бы не меньшим…
Увы, сие желание столичного волшебника было абсолютно несбыточным. Что ж, буде Нева не течет к Волхову, Волхов течет к Неве!.. Поэтому столичный волшебник снизошел наконец до разговора с прислугой.
— Не спешите, голубушка, — сказал он. — Ложиться я пока не собираюсь.
И вышел. Спустился по лестнице. Однако, подойдя к дверям, за которыми звучал очередной венский вальс («Ласковый Дунай»), решил, что на этот раз Волхов протечет мимо Невы. И мимо «ласкового Дуная». Самое время сейчас Волхову не толкаться промеж танцующих пар, а отправиться на небольшую прогулку. Подышать, так сказать, свежим воздухом, развеяться…