Он пустил еще одну пулю «Нерф». Та просвистела мимо моей щеки.
– Кстати, собери потом эти патроны. Они пригодятся мне.
Я поморщилась, глядя на него.
– Нет. Я не буду собирать эту фигню.
Он уныло посмотрел на свой пистолет.
– У меня осталось только четыре.
– Надо было подумать об этом, прежде чем стрелять мне в лицо в мой день рождения! – Я потерла лоб.
Он просиял.
– С днем варенья! Сколько тебе лет?
Его улыбка заставила меня немного расслабиться.
– Двенадцать…
– Мне тоже! Уверен, мы будем учиться в одной школе. – Он отвел пистолет слегка вбок от моего окна, но не нажал на курок. – Мой день рождения был вчера. Мне тоже двенадцать.
Я решила рассказать ему то, о чем он явно не знал:
– Возможно, твой дом относиться к другой школе.
Затем почесала локоть, прежде чем снова посмотреть на него. Каштановые волосы и карие глаза. Тощий. Он казался младше меня, хотя мы одного возраста. Мальчики в моем классе тоже были такими. Я снова прицелилась и выпустила из пистолета линию из маленьких пузырьков. Он тут же начал тыкать в них пальцем, пытаясь лопнуть, когда они подлетали достаточно близко.
– И как тебе школа?
Он поймал один пузырь ртом и скорчил рожицу. Уверена, мыло было невкусным.
– Отстой. А вот другая школа, в которую ходят ребята из твоего дома, довольно хороша.
Когда-то мама пыталась снять квартиру в этом доме напротив, но владелец не принимал чеки на получение помощи[2]. Теперь их принимают, потому что у здания сменился владелец несколько лет назад. Но мама сказала, что переезжать уже слишком поздно.
– И чем же она хороша? – Он прищурил глаза, продолжая лопать мои пузырьки.
– Я слышала, что у них есть маленький дворик, где можно пообедать в окружении деревьев, цветов и прочего. Экскурсии тоже. Много экскурсий. По крайней мере, так говорит моя подруга. Она знает кое-кого, чей двоюродный брат учится в этой школе.
Глухое жужжание пистолета для мыльных пузырей сливалось со звуками ночи. Мы слышали, как грузовики переключают передачи и сигналят. Из-за выхлопных газов и влажности было невозможно уснуть.
– Как тебя зовут? – Он высунулся из окна и посмотрел вниз.
– Пикси Рэй Стоун. – Мое дурацкое имя. – Мама надеялась родить южную фею-красавицу, а не дочь.
– Я Гейз Патрик Джонс.
Он прищурил один глаз и направил свой нерф-пистолет на голубя, который сидел на выступе моего здания.
– Не достанешь…
Я пустила пузыри в голубя, и он взлетел.
– Я не коротышка. Это просто ты слишком высокая.
Я отодвинулась от окна.
– Откуда ты знаешь, что я высокая?
Ну, да, я высокая, но все равно ниже своей мамы.
– Я видел, как ты бродила вон там. – Он навел свой пистолет и случайно выстрелил. Пуля ударила в оконную раму и упала между нашими домами. – Дерьмо…
– Черт, тебе разрешено ругаться?
Я снова высунулась из окна, уверенная, что он больше не будет стрелять, чтобы не тратить пули «Нерф».
– Конечно. Ночью ведь никто не услышит, кроме тебя, Пикси Рэй.
Он улыбнулся мне, и я поняла, что улыбаюсь в ответ.
– Я говорила не про рост. Мне просто было интересно, есть ли у тебя более официальное имя. Гейз звучит как короткая форма какого-то другого имени.
– А, ну, мой папа назвал меня в честь Газербима из «Суперсемейки», но Гейз – то имя, которое указано в моем свидетельстве о рождении.
Он почесал затылок дулом своего пистолета «Нерф».
– Понятно.
Я все еще не была уверена, нравится он мне или нет. Маленькая старушка, которая раньше жила в его квартире, редко заходила в эту комнату, в отличие от ее кота. И я так расстроилась, когда толстый полосатый сосед съехал.
Гейз направил пистолет на голубя, который опять прилетел на свое место.
– Ненавижу этих небесных крыс.
– А мне они нравятся. Они упрямые.
Он перевел взгляд с птицы на меня и обратно.
– Тебе никогда на голову не прилетало, да?
– Пока нет, – согласилась я. – Но поскольку сегодня мой день рождения, может быть, мне повезет.
Гейз рассмеялся:
– Может быть. Будем надеяться.
Он скрестил пальцы. В коридоре за его спиной зажегся свет. Он оттолкнулся от подоконника и повернулся лицом к вошедшему мужчине.
Я тоже отошла от окна. До меня доносился шепот Гейза и мужчины, но слов было не разобрать.
Я подошла к кровати и села. Меня поздравили, значит, официально наступил мой день рождения. Мне исполнилось двенадцать лет.
Я откинулась на матрас и принялась наблюдать за Гейзом и мужчиной, чей разговор, казалось, затянется еще надолго. Летом я проводила много времени в одиночестве. У мамы было две работы, и она хотела устроиться на третью. С тех пор, как мне исполнилось восемь, я оставалась дома одна. Мне нравилось читать, и мама разрешала ходить в библиотеку за три квартала отсюда. Правда, только днем, перед обедом, но главное, что она разрешала.