Когда он вышел, мы стали рассматривать состав наших людей и нашли, что некоторые были способны заняться различными ремеслами, которым они обучились в Европе. Остальные же были моряками, но достаточно сильными, чтобы носить тяжести и обрабатывать землю. Мы сообщили это Сермодасу, который сказал, что скоро будут закладывать фундамент новой осмазии вблизи нашей и что там найдется работа для всех наших людей, причем нам надо их разделить на дюжины и во главе каждой поставить бригадира, то есть старшего, который бы командовал ими и водил на работу. Кроме того, он сказал, чтобы мы занялись упорядочением наших внутренних дел, исключая заботы о питании, одежде, а также об инструментах, необходимых для работы, потому что всем этим мы будем снабжены, как только встретится необходимость. Для того чтобы все делалось в соответствии с установленными в стране порядками, он дал нам образец управления другими осмазиями. В соответствии с этим положением я назначил Ван де Нюи и Девеза своими лейтенантами, или деросмазионтасами, а всех остальных разделил на дюжины, установив в каждой бригадира. Что же касается кухни и других домашних работ, мы об этом и не стали заботиться, потому что, не зная ни языка, ни обычаев, мы бы не в силах были с ними справиться. Вот почему Сермодас приспособил для этого севарамба по имени Фариста, который вел наше хозяйство и распоряжался рабами.
Уладив таким образом наши дела, приступили к постройке осмазии, о которой говорил нам Сермодас, и для первого раза я сам отвел всех наших людей. Нас встретил главный архитектор по имени Постребас, которому Сермодас нас представил. Он дал нашим людям самые разнообразные работы: переносить тяжести, перекатывать камни или же другие подобного рода работы, причем мы ходили работать ежедневно в установленные часы. Что касается меня, то я ходил лишь тогда, когда мне хотелось, но ежедневно посылал одного из своих лейтенантов, который, находясь на месте, следил, как работают его люди, и командовал ими. Обычно, чтобы показать пример, я ходил сам раз в пять дней.
Тем временем я принялся за изучение местного языка, и так как он показался мне очень легким, что и говорил мне Сермодас, я усвоил все основы его в три-четыре месяца и через год мог довольно прилично объясняться. Некоторые из наших людей тоже выучились этому языку, но большинство таких успехов не достигло, хотя каждый немного говорил и мог пользоваться им в самых необходимых случаях жизни. У всех наших были жены, от которых по большей части имелись дети; я получил разрешение иметь до трех жен, а мои лейтенанты — по две.
Когда я преодолел первые трудности языка, я в течение короткого срока сделал такие большие успехи, что через три года владел этим языком почти так же хорошо, как своим родным. Это мне бесконечно помогло войти в общество севарамбов и наблюдать их нравы и обычаи. У них так же, как и у нас, есть печатные книги, хотя и не в таком количестве; но все те, которые есть, в своем роде очень хороши, потому что иных они у себя не терпят. Я прочел несколько их книг по философии, математике, риторике, истории и разные другие книги, но особенно я занялся чтением истории этих народов и воцарения Севариаса, первого законодателя струкарамбов, — именно так они назывались до его прихода. Кроме того, я занимался чтением их законов, знакомился с их религией и их обычаями, о которых я дам отчет насколько возможно лучше в продолжение этого описания. Начну я его с истории Севариаса, до которого эти народы были дики и грубы, каковы и до сих пор все соседние австралийцы, даже, пожалуй, и обитатели всего этого материка. Об этом великом человеке писалось многое, но здесь я расскажу лишь о том, что больше всего относится к его воцарению или что может лучше показать, какими средствами он достиг той степени мудрости и добродетели, которых он добился до своего прибытия в Австралийские земли. Несомненно, несчастье, происшедшее в его доме, его страдания и его путешествия немало тому способствовали. Ведь редко встречаются большие познания в науке жизни среди тех, которые всегда жили дома в довольстве, никогда не испытав жестокости и непостоянства судьбы и людской злобы. Севариас имел большие природные данные. Он получил превосходное и совершенно исключительное образование по сравнению с тем, которое давалось в его стране, а его страдания и его путешествия немало способствовали развитию его познаний и ума; так что не приходится удивляться, что, имея все эти преимущества, он достиг той высокой мудрости, блестящие доказательства которой он дал на высокой арене, на которую вознесла его судьба. Что же касается города Севаринда, носящего его имя, то это самый прекрасный город в мире, если судить по его местоположению и окружающим его плодородным землям. К этому надо прибавить прекрасный климат и здоровый воздух того места, где он стоит, стройность и великолепие его зданий и наблюдаемый там общественный порядок.