Получив столь важную передышку, Виктор занялся делами. Он пересмотрел свою видеотеку, перебрал в памяти каждую мелочь. Встречал ли он Горбоносого? Если да, то где и когда?
Он мучительных размышлений на лбу выступил пот. Что-то знакомое в лице того. И снова: где и когда?..
Множество людей из его воспоминаний теснились в мозгу, но все не те!
«И все-таки я его где-то встречал!»
В Эдмините?.. Нет, не в там. Точно, в Архипориусе. И не просто в Архипориусе, а… в самой Организации.
«Не может быть!»
Несколько раз он спросил себя: я не ошибаюсь? Нет, память полностью воссоздала один эпизод за другим, связала их в единую цепочку.
А почему не может быть? В нашей жизни возможно все.
Некоторое время назад в Организации был прием по случаю назначения нового директора. Сотрудникам представили маленького, лысого, совершенно непрезентабельного человека. Виктор подумал: «Ну и заморыш! Но, может, он умен?»
Каждый мало-мальски значащий сотрудник подходил к заморышу и тот вонзал в него хитрое ласковое око. Настала пора Виктора, он почему-то разволновался и не видел никого кроме будущего начальства. Помощник сообщил директору:
— Вир — один из наших опытных разведчиков. Привлекается к наиболее проблемным делам. Хороший аналитик, безоговорочно предан идее служения Архипориусу.
— Очень хорошо, — подмигнул директор. — Главное в нашем деле — преданность. Я ведь тоже работал в разведке. И тоже неплохой специалист.
Виктор уловил в его голосе нотки зависти и фальши. Он решил, что никакой шеф не разведчик, сделал карьеру в кабинете. Скорее всего, обычный лизоблюд и наушник. Виктор невольно перевел взгляд на его представительного помощника, постоянно что-то подсказывающего шефу. Какая между ними разница! В помощнике чувствовалась внутренняя сила, умение ориентироваться в любой ситуации. И внешность у него весьма колоритная: орлиный нос и синие-синие глаза…
— Так это же был… — чуть не закричал Виктор.
Выходит, Горбоносый близко знает шефа. И он — важная птица в Организации. Он подсказывает, что говорить самому директору!
«Горбоносый уже контролируют разведку Архипориуса?!»
И он будто услышал:
— А как ты хотел? Мы — на таких высотах, о которых и подумать страшно.
Виктора затрясло, как в лихорадке, руки опускались. Но, стиснув зубы, он простонал:
— Не надейся, не отступлю!
Теперь он начинал понимать Кирилла: нельзя воевать с мифами. Надо уничтожить звериное лежбище.
Тассир насторожилась, напряглась. Она почувствовала его приближение. Вот он уже рядом, коснулся руки!
Его прикосновение было как чудо! Она задрожала, и уже была не в силах совладать с собой.
— Когда? — в который раз спросила Тассир. — Когда вернешь мне зрение?
— Зачем? Мир слишком несовершенен. И видеть это тяжело.
— Но ты его видишь!
— Я — другое дело. Я вынужден. Я борюсь. А тебе зачем? Бегство от борьбы — лучшее лекарство на свете. Скажи сама себе: я ничего не смогу изменить. Тогда все проще. Ты никому не нужна, кроме возлюбленного. Он охраняет твой покой, не позволяет приблизиться бедам. Живи в мире грез и радостей, придумывай окружающую обстановку, создавай своих героев. В жизни не будет ни проблем, ни горестей, ни борьбы за существование. Расслабляйся — и получай удовольствие.
Его слова — сладкий яд для ушей, успокаивали и, будто бы, принуждали к смирению. Тассир готова была согласиться со своей слепотой, раз он все равно любит ее. Даже любит сильнее. И разве так уж плохо быть изолированной от жестокой действительности?
Но тут она вспомнила неведомую сестру, ее предупреждение насчет возлюбленного… Тассир невольно отстранилась. Он насторожился:
— Что случилось, любимая? Неужели ты поверила какой-то авантюристке, которая пытается разрушить нас союз?
— Ты знаешь?
— Пора бы привыкнуть: я знаю все!
— Все?
— Почти все, — усмехнулся возлюбленный.
— Но она сказала, что сестра мне!
— Я могу назваться братом властителя Долины богов. Но это не означает, что мы с ним в родственных отношениях.
И снова Тассир заметалась. Он не могла больше верить возлюбленному и… не могла не верить ему! Она оттолкнула Горбоносого и снова прижалась к нему. Он безумно пугал и также безумно притягивал.
Тассир гладила его по лицу, волосам и вдруг…
— О, Господи!
— Любимая?..
— У тебя рога!
— Рога? Да ты рехнулась. Это специальный головной убор. Сейчас я сниму его. Видишь… никаких рогов. Потрогай, не бойся. Я снял шапку.