Огненный взгляд незнакомца продолжал держать Щепинского под прицелом. Алексей почувствовал, что мысли его путаются, скачут как блохи. Еще немного — и сознание начнет затуманиваться. Он уже ощущал близость черной ямы, куда вот-вот провалиться.
Теперь Алексей не сомневался: перед ним — представитель темных сил, который пришел, чтобы забрать его душу. Долги придется оплачивать с огромными процентами.
Таинственный Человек заговорил. Но слова произносились таким тоном, что у Алексея волосы вставали дыбом. Потом он перестал вникать в смысл фраз, только чувствовал, как каждый вылетающий из гортани собеседника звук словно режет бритвой по горлу.
«Я умираю!»
— Ты не умрешь, — спокойно произнес Таинственный Человек. — По крайней мере, не сегодня.
Утром прислуга обнаружила хозяина в кабинете, в том же кресле. Постаревший, поседевший за одну ночь, он мало напоминал самоуверенного, вальяжного господина, властного в делах. Щепинский испуганно озирался, вопрошая: «Он ушел?.. Ушел?» А, когда прислуга попыталась что-то выяснить, еще сильнее впился пальцами в подлокотники кресла, повторяя одно и то же:
— Архипориус!.. Туда нельзя… Архипориус…
Княгиня Домбровская вернулась с вечера рассерженной. Ее раздражало все! Стоило Ольге вставить слово, княгиня тут же одернула возлюбленную:
— Ты виновата!
— В чем, Катенька? — у Ольги округлились глаза.
— Еще скалишь зубы!
— Скалю? Зубы? Я же не зверь. Так чем я провинилась?
— Своими дурацкими улыбками. Целый вечер только и был рот до ушей.
— Мне надо было плакать? В следующий раз так и сделаю. Только чтобы обрадовать любимую.
Кровь сильнее закипала в жилах княгини. Она готова была растерзать подругу:
— Так и зыркала глазами!
— Фу! Что за выражение: «зыркала»?! Не для княгини, совсем не для княгини.
Ответом послужила оплеуха. Ольга привыкла к хамским выходкам Домбровской, воспитания — ни на грош. Может, когда-то ее предки и впрямь были дворянами (как сама Катя уверяет), однако основное «обучение» она прошла у своей мамаши — хозяйки нескольких пивных ларьков, и у папочки — известного в свое время рэкетира. Но чтобы бить Ольгу…
Последовал недоумевающий взгляд девушки, после чего она получила вторую пощечину. Глаза княгини метали молнии, брызгая слюной, она прорычала:
— Марш в ванную! Смоешь весь свой сегодняшний порок.
Ольга обалдело уставилась на Домбровскую. Можно, конечно, хлопнуть дверью, и никогда больше здесь не показываться. Но что дальше? Тяжелая нудная работа за гроши? Работать она не любила, не хотела, да и отвыкла. И жила только на содержании богатых женщин. Выбирала тех, которые платили ей много. Но эти деньги приходилось отрабатывать.
Только не так же!
— В ванную! — повторила Екатерина и первая туда направилась.
Ольга уже знала, что последует дальше. Домбровская обожала смотреть, как ее возлюбленная моется. Это было для нее высшим пиком экстаза. Некоторое время Ольга колебалась, а затем все-таки подчинилась.
— Раздевайся!
Катерина с жадностью наблюдала за медленным стриптизом. Наконец девушка осталась нагой.
Домбровская разглядывала ее, как произведение искусства, подошла вплотную, прижала к себе:
— Как же я тебя люблю.
Пальцы ощупывали грудь, живот Ольги, потом проникли между ее ног, погрузившись в горячей «лаве» прелестной норки. Язык заскользил по шее, щекам, губы впились в губы. Казалось, никто и ничто не сможет оторвать Домбровскую от объекта своего обожания.
На какое-то время Ольга, утонув в блаженстве, готова была простить Катерине все побои и унижения. Однако последующие слова госпожи вернули ее в реальность:
— Ты принадлежишь мне и только мне.
…Потом был секс, может, не столь извращенный как обычно. Домбровская делала Ольгу то рабыней, то госпожой. Она сама решала, кем станет ее возлюбленная, какую фантазию должна выполнить, какую похоть реализовать. Ольге вдруг все опротивело: ласки, поцелуи и покусывания, а, главное, чувствовать себя живой куклой, которую заставляют выполнять прихоти капризного порочного дитя.
— …Все было восхитительно, милая. У меня для тебя сюрприз.
Открыв шкаф, княгиня вытащила металлические браслеты и цепи.
— Это для тебя. Теперь у нас будет еще круче. Я буду тебя привязывать и хлестать, как последнюю стерву. Поверь, это приятно.
Ольга поняла, что безумие Домбровской прогрессирует. Надо бежать отсюда и как можно скорее.
Куда? В нищету?
В голове вдруг возникло странное слово Архипориус. Ольга никогда его не слышала. Однако оно притягивало, звало, казалось спасением от осточертевшей мучительницы. Где Ольга будет искать этот Архипориус? И вообще, почему она решила, будто именно в нем спасение?