— Ты правда так думаешь?
— Я это знаю.
— Не понимаю… все равно не понимаю! — воскликнула Ольга. — Ты говоришь, что любишь, что сердце обливалось кровью, тогда почему заставила меня так долго мучиться, страдать?
— Страдания закаляют характер. А спасением является время.
— При чем здесь время?
— Оно позволит тебе успокоиться. И, главное, собраться для решающей битвы.
— Решающей битвы?
— В том числе с самозванцем Офигенином и его сворой. Мы долго собирались. И теперь мы готовы!
— Но ты не спросила: хочу ли я участвовать в этой битве?
— У тебя нет иного выхода. Ты — моя дочь!
Еремина смахнула со лба прядь светлых волос, новая волна чувств нахлынула на девушку. «Это мой жест! Я никогда не брошу ее!»
Ольга с трудом настроилась на следующий, невероятно важный для нее вопрос:
— А кто мой отец?
Взгляд Еремины сделался лукавым:
— Чуть позже я тебе все скажу.
— Когда?
— Зачем тебе имя отца, если ты знаешь имя своей матери властительницы Долины богов?
— Хорошо, — согласилась Ольга. — Но ты должна объяснить еще кое-что. Та решающая битва… Ты к ней готова? Поддержат ли тебя? Ведь уродливое время рождает уродов. Они просто не воспримут давно отторгнутые идеалы.
— Видишь ли, моя девочка, зло, как активная сторона человеческой природы, действительно прогрессирует, завоевывая новые пространства. Его носители умны, но… не разумны. Их главная ошибка в том, что они «обеспечивают свое будущее», заражая ядом всевозможных пороков больше и больше людей. Им кажется, что зараженные бросятся воспевать их. И правда, на какое-то время порочная мораль добивается оглушительных успехов. Но наступает период, когда пороки уже не прельщают, а надоедают. Люди начинают тосковать по отринутым Божественным законам. Их обуревает надежда, что «золотое время» снова наступит. Зато стоящий на голове мир не вызывает ничего, кроме отторжения.
— Но и порок еще сильнее станет цепляться за власть. И методы его будут самые жуткие! Он призовет на помощь не только военную силу, но и магию, оккультизм.
— Безусловно, моя девочка! Но, в конечном итоге, от него сначала устанут, а потом отвернуться даже те, кто раньше чуть ли не обожествлял его.
— И ты считаешь, это время пришло?
— Само по себе оно не приходит. Его приближают, за него борются.
— А ты не ошибаешься в своих предположениях, мама? Пока я вижу, как мир погружается в пучину безумия.
— Это — только внешняя сторона действительности. Она далеко не всегда соответствует внутреннему состоянию людей.
— Может быть и так… Но… если зло теряет власть, оно утрачивает свою прежнее влияние на души людей.
— Да. Поэтому Добро и борется с ним.
— А мир без зла? Он возможен?
— Обрати внимание: Добро философствует, задается подобными вопросами. Для зла все гораздо проще: только оно. И больше ничего! А от Добра не должно остаться и воспоминаний.
Я не слишком утомила тебя, Олиенин?
— Что ты!
— Пойдем. Я покажу тебе еще кое-что.
Они опять находились в том же тоннеле. Или это уже другой тоннель бесконечного параллельного пространства?
— Подойди к стене ближе. Смотри.
Ольга всмотрелась. Сквозь стену она увидела большой зал, по которому взад-вперед бродил какой-то человек.
— Будь внимательна!
— Кто он?
— Офигенин I.
— Вот как?! — Ольга ощутила, как у нее перехватило дыхание.
Постепенно перед ней вырисовывались все, даже маленькие детали. Их враг был высок, огромные усищи, нервное лицо слегка подергивалось. Он был занят мыслями, ни на что не реагировал. Мир замкнулся в нем одном.
Ольга впилась в него глазами. В Офигенине I таилась сила, но сила нехорошая.
— Он не видит меня?
— Ты же знаешь, что нет.
Подтекстом звучало: «Ты испугалась?»
«Ни хрена! Не дождешься моего страха!» — сказала себе Ольга.
Внезапно Офигенин I повернулся к ним, завертел головой, точно ища следящие за ним невидимые глаза. И, задыхаясь, вперил взор в Ольгу:
— Ты?!
Ольга невольно отступила, Еремина повторила:
— Но он не может видеть нас!
Тем не менее, Офигенин I так и не отпускал девушку. Если он и не видел, то чувствовал!
— Не знаю, кто вы, но доберусь до всех. Еще немного, и секреты Еремины уже не будут секретами для меня. Ох, и покуражусь над всеми вами! Особенно над дочкой бывшей властительницы.
И захохотал, как сумасшедший. Ереминой овладела злость, она швырнула флягу в стену, будто надеялась разбить ей голову врага.