Том Тибболд шел по коридорам уровня «С», напевая себе под нос что-то немелодичное. Лет тридцати с небольшим, с густыми курчавыми каштановыми волосами, он уже начал полнеть. Белую куртку украшала золотая эмблема специалиста-электронщика. Несмотря на внешне беззаботный вид, чувствовалось, что его постоянно что-то тревожит: коллега, спешащий мимо, вмонтированные в сводчатый потолок туннеля камеры наблюдения, но более всего — маленькие твердые кусочки пластика и меди в нагрудном кармане. Он прошел мимо центральной гримерной и машинного отделения номер три и перестал напевать, подходя к посту охраны у служебного входа.
Сотрудник в будке бросил взгляд на его пропуск, кивнул и повернулся к клавиатуре, чтобы ввести данные. Снова мурлыча себе под нос, Тибболд прошел через автоматические двери и оказался на парковке для машин персонала.
После прохлады и приглушенного света в туннелях жара и яркое солнце Невады обрушились на него двойным ударом. Тибболд поморщился, отвернувшись и позволяя глазам приспособиться, потом шмыгнул носом и двинулся вперед, на этот раз медленнее, внимательно оглядываясь по сторонам в поисках фургона.
Задняя часть Утопии не имела ничего общего с впечатляющей красотой ее фасада. По обеим сторонам круто обрывался каньон, спускаясь к бескрайней коричневой пустыне внизу. Позади возвышалась массивная стена парка — сплошной бетон, в котором лишь изредка встречались крошечные оспины окон. С обеих ее сторон, в самом низу, виднелись огромные зеленые двери, выходящие на пологие изогнутые пандусы — аварийные выходы для посетителей, которые использовались во время учений по эвакуации. Между ними на уровне земли тянулись погрузочные платформы, служебные входы, склады оборудования и гаражи.
Вот он — коричневый длинный фургон, припаркованный несколько в стороне от остальных машин, с надписью «Лас-Вегас, дрессировка экзотических птиц» вдоль обоих бортов. Тибболд направился к нему, молясь о том, чтобы внутри был кондиционер. Окна были плотно закрыты — хороший знак. Но когда он протянул руку и открыл дверцу со стороны пассажира, его не встретил приятный поток холодного воздуха. Уныло вздохнув, он ослабил воротник и забрался внутрь.
Запах гуано был почти осязаем, а переднее сиденье фургона было покрыто фиолетовой клеенкой. «Неудивительно, — подумал Тибболд, — учитывая, сколько тут птичьего дерьма». Сзади виднелась высокая клетка с белыми прутьями, в которой сидели полдюжины огромных бледно-розовых молуккских какаду. Они молча разглядывали его, распушив яркие гребни. Тибболд посмотрел на водителя и удивленно моргнул.
— А где тот парень? — шмыгнув носом, спросил он. — В смысле, тот, с которым я встречался в прошлый раз?
Человек за рулем повернулся к нему — широкие азиатские скулы придавали лицу несколько странную форму.
— У него другая встреча, — помолчав, ответил он.
Немного подумав, Тибболд решил, что это, вероятно, шутка, и рассмеялся.
— Принес? — спросил водитель с едва заметным акцентом.
Электронщик попытался понять, с каким именно. У него были друзья среди обслуживающего персонала, которые каждый день разговаривали с иностранцами и могли опознать любой акцент по единственному слову. Но Тибболд никогда не имел дела с посетителями и несколько мгновений спустя сдался.
— Вот. — Он полез в нагрудный карман, достал пластиковые карточки и развернул их веером. — Знаете, за чуть большие деньги я мог бы раздобыть спецификации технологии аудиоморфинга[6], которые вам нужны. И проблем у вас стало бы куда меньше — не пришлось бы возиться самим. На какой парк, выговорили, работаете? «Райский остров»? «Мир фантазий»?