Говоря о крыльях, я должен упомянуть об одном существующем между Джай-и обычае, под которым скрывается довольно трогательная мысль. Во время своего девства Гай постоянно носит крылья; она принимает участие вместе с Ана в тех грациозных воздушных играх, о которых я говорил, и пускается с необычайною смелостью в дальние воздушные путешествия, в самые дикие страны этого подземного царства; и в этом отношении она превосходит более грубый пол. Но со дня брака она оставляет свои крылья и сама вешает их над супружеским ложем, где они и остаются без употребления до тех пор, пока смерть или развод не разрушают брачного союза.
Когда в глазах и голосе Зи обнаружилась та нежность, которой я так испугался в каком-то предчувствии грозящей мне опасности, Таэ, сопутствовавший мне во время полетов и в своей игривости забавлявшийся моими неудачами, засмеялся, услышав ее последние слова, и сказал с детским простодушием: «Если Тиш и не выучится летать, Зи, ты все-таки можешь быть его товарищем, повесив на стену свои крылья».
XX
Я уже несколько времени заметил, что ученая и величественная дочь моего хозяина выказывала ко мне то нежное участие, которое, по бесконечному милосердию Провидения, свойственно всем женщинам, как на земле, так и под землею. До последнего времени я смешивал его с тем чувством любви к домашним животным, которым всегда отличается женщина наравне с ребенком. Теперь же, к моему большому огорчению, я убедился, что то чувство, которым удостаивала меня, ничего не имело общего с питаемым ко мне Таэ. Но это убеждение нисколько не льстило моему тщеславию, как обыкновенно бывает у мужчин, обративших на себя благосклонное внимание прекрасного пола; напротив, оно пробуждало во мне чувство страха. Если из всех женщин этого общества Зи выдавалась своею ученостью и силою, то, по всем отзывам, она, кроме того, отличалась своею кротостью и пользовалась всеобщею любовью. Все ее существо, казалось, было проникнуто одним желанием – оказать помощь, защиту, утешение… Хотя те многосложные горести, начало которых скрыто в бедности и пороке, неизвестны в социальном строе Вриль-я, но еще ни одному ученому между ними не удалось найти во вриле такую силу, которая бы окончательно изгнала из их жизни все те печали, которым бывает подвержен человек; и во всех таких случаях Зи была первою утешительницею. Если какая-нибудь из Джай-и являлась жертвою отверженной любви, Зи употребляла все силы своего ума и сердца, чтобы смягчить ее горесть и доставить ей утешение.
В тех редких случаях, когда кто-нибудь из детей или юношества подвергался опасной болезни или (что еще бывало реже) кто-нибудь из них был поранен во время их довольно опасной службы, она забывала свои научные занятия и развлечения и превращалась в самого внимательного врача и неутомимую сиделку. Она часто совершала полеты к самым отдаленным пределам их владений, где дети занимали сторожевые пункты в виду каких-нибудь неожиданных подземных переворотов или вторжения кровожадных животных, чтобы предупредить их вовремя о грозившей опасности и оказать нужную помощь. Даже в ее научных занятиях преобладало это стремление к благодеянию. Если ей случалось узнать о каком-нибудь новом открытии, могущем быть полезным человеку, специально занимавшемуся известным искусством или ремеслом, она спешила передать ему все новые сведения. Если какой-нибудь престарелый член коллегии ученых изнемогал от чрезмерного труда в разрешении какой-нибудь сложной научной задачи, она приходила к нему на помощь, брала на себя самую кропотливую часть работы, ободряла, помогала ему своими советами, светлыми мыслями, одним словом, делалась как бы его добрым гением и вдохновительницею. То же самое чувство неиссякаемой доброты она проявляла и по отношению к низшим животным.
Я часто видел, как она приносила домой какое-нибудь раненое животное и ухаживала за ним с такою же нежностью, как мать за больным ребенком. Случалось также, что, сидя на балконе или в висячем саду, в который выходило окно моей комнаты, я видел ее парящею в воздухе, и вскоре после того целые толпы детей устремлялись к ней с радостными криками, летая и резвясь вокруг нее, как около своего центра, в самых причудливых и грациозных группах. Когда мне случалось гулять с нею по окрестностям города, местные олени, издали почуяв ее приближение, подбегали к ней в ожидании ласки и следовали за ней по пятам, пока она не отгоняла их понятным им знаком руки. Между незамужними Джай-и в обычае носить на голове небольшой венчик или диадему, украшенную камнями, похожими на опал, которые расположены в виде звезды. Обыкновенно они не издают блеска; но если к ним прикоснется жезл вриля, они загораются ясным, ровным светом. Они служат им украшением во время их празднеств и заменяют лампу, если во время их частых полетов им случается занестись в такое место, куда не досягает свет их фонарей.