Теперь, Барб, ты знаешь обо мне все самое лучшее и худшее. И может, теперь нам легче понять друг друга. Единственное, что омрачает мое безмерное счастье, — сознание вины. Мы стараемся скрывать наши отношения, но, думаю, кто на меня взглянет, поймет все сразу. У Сэма в лесу есть домик. Он называет его дачей, но там все отлично оборудовано и очень уютно. Как раз сейчас пишу тебе на даче, а сама прислушиваюсь, не раздастся ли шум машины на пыльной дорожке, и знаю, как запрыгает сердце от радости, когда услышу. Ты бы видела мой наряд: на мне его белая рубашка с подвернутыми рукавами, плечи свисают до локтей, но я уверена, что Сэм сочтет этот туалет весьма сексуальным. Я чуть-чуть надушилась, мои голые ноги розовеют от желания, и бегут мурашки по телу, ожидающему ласк. Видишь, сестренка, научилась писать тебе больше, чем решилась бы сказать с глазу на глаз. Но мне больше не с кем поделиться”.
Прочитав остальные письма и погасив свет, Станиэл мысленно вернулся к этому посланию. Подумал о Роджере, и вдруг ему стало отчаянно жаль, что он не знал Луэлл Лоример-Хансон. В письмах ее характер отражался настолько зрительно, ощутимо, что был уверен — она бы ему понравилась. Как все безнадежно и несправедливо.
Ночью ему снилась Луэлл. Сон был четкий, но похожий на кошмар, и он проснулся в поту. Луэлл находилась в большом стеклянном сосуде вроде лабораторных колб — нагая, погруженная в прозрачную жидкость, с разметавшимися золотистыми волосами. Поворачиваясь, тихонько касалась стенок сосуда, словно вода в нем была проточной. Потом вдруг раздался голос Дженни — с металлическим оттенком, как будто усиленный мегафоном:
— Ты опоздал, Пол. Всегда опаздываешь или приходишь слишком рано. Но тебя невозможно убедить. Никогда этого не было и не будет.
Он вышел на лестницу, чтобы отобрать мегафон, пока она всех не пере. полошила. Но очутился в странном помещении, где доктор Нил, подпрыгивая и надувая щеки, хлопотал над телом, распростертым на доске. Это была Барбара. Изо рта и носа ее хлынула вода. Нил золотыми ножничками разрезал на ней платье. Широко улыбаясь, он сказал Станиэлу:
— Приготовьте вторую посудину, приятель. Она хотела, чтобы помогали мне вы.
Сон вызвал необъяснимое чувство вины. Пол в темноте посидел на постели, выкурил сигарету, слушая ворчанье вентилятора, заглушавшее другие ночные звуки. Казалось, его комната плывет в каком-то странном экипаже, неуклонно устремившемся куда-то в ночь.
Глава 5
В номере джэксонвиллского отеля Джес Гейбл, вытирая с лица полотенцем льющийся пот, успокаивал себя, что сердце у него в порядке, он же проверялся у доктора. Не может ведь судьба подшутить над ним так жестоко: умереть, когда все подготовлено и до мечты рукой подать. Сколько еще он продержится? Временами его охватывал холод, озноб, опустошенность, и он в ужасе решал — это конец. А потом вдруг накатывала горячая волна победного торжества, и ему хотелось кричать, хохотать, сделать стойку на руках.
Хуже всего было, когда решение неожиданно отложили. Возможно, что-то заподозрили, но спрашивать он не решался. С ребятами из налогового управления нужна осторожность, тем более что договоренность с ними вроде бы достигнута. Стоит однажды утаить от них свой кусок или хотя бы дать повод усомниться, они тут же выгребали из-под курицы все золотые яйца, но оставляли ее в живых. Это означало, что готовы поладить с вами даже тогда, если вы сдаетесь и согласны дойти до суда. Но как только задумаете использовать связи, обмануть или не дай Бог решитесь намекнуть на взятку, они печально улыбались и убивали курицу, ощипав ее догола. Джес понимал, что дошел до предельной черты, и ему оставалось теперь только ждать.
Когда-то давно его сильно позабавил ответ Вилли Статона на вопрос, почему тот грабит банки: потому что там деньги. Джес теперь отчетливо сознавал, что его мотивы в точности те же. Угадал, где деньги, и приготовился взять улов. Будучи студентом факультета права, он подрабатывал в качестве бухгалтера-кассира. После своего третьего, весьма успешного процесса, где выступал адвокатом, он решил отказаться от судебной практики, выбрав бухгалтерский учет, попытавшись получить звание общественного ревизора по налоговой отчетности, и добился его без особых хлопот. И позже ни разу не пожалел. Налоговый чиновник, имеющий звание общественного ревизора по счетам, — птица редкая и ценная. Добившись успеха, он сохранил прежний скромный образ жизни, а побочные доходы шли на выплаты служащим, выполнявшим для него черную работу. Теперь у него своя контора на втором этаже здания Сэма Кимбера, и он оформляет половину коммерческих сделок в округе. Отыщите скрытую, но вполне законную уловку, благодаря которой клиент неожиданно сэкономит пятьсот долларов из налогов за год, и на любой вечеринке в клубе тот станет слагать гимны в честь Джеса Гейбла. И в результате складывается репутация: “Если у тебя затруднения, обратись к Джесу Гейблу”.
Такие рекомендации были вполне заслуженными. Свои контакты с парнями из налогового отдела он удерживал на уровне взаимовыгодного сотрудничества. Никогда ради клиентов не шел на обман, подделку цифр. В иное время, в другом месте Джес Гейбл мог бы стать проводником в джунглях, с такой же непревзойденной уверенностью отыскивая любую тайную тропу, обходя преграды, разбираясь во всех звериных следах, предчувствуя малейшее изменение погоды.