Бор. Егоров
Ян Полищук
Бор. Привалов
Утопленные иллюзии
Не тот нынче подхалим пошел. Прежние подлизы с заискивающими улыбками и угодливо согбенным станом вымирают, как мамонты. Старые тропки к сердцу начальства поросли фельетонным бурьяном. Поскольку прежние патентованные способы подхалимажа недействительны, приходится искать новые щели в сердцах руководства, разрабатывать сложные способы эмоционального и психологического воздействия.
...Личная купальня исполняющего обязанности председателя Кудеяровского исполкома Закусил-Удалова была похожа на ярмарочный балаган: дырявые фанерные стенки, брезентовый купол. Казалось, что смыло его речной волной во время последнего карнавала-маскарада, вынесло на стрежень да и увлекло к кудеяровскому берегу. Здесь маскарадный балаган поставили на прикол и окрестили купальней. А супруга исполняющего обязанности председателя Виктория Айсидоровна приказала повесить грозное предупреждение: «ВПЛЫВ ПОСТОРОННИМ СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ».
Но сегодня в закусиловскую купальню пробрался один посторонний человек. На воде под дощатым полом балагана, как поплавок, покачивалась его голова. Взор был устремлен в одну точку. Точка находилась на противоположном берегу.
«Эх, — думала голова, — какой момент люди упускают! Сам начальник облторга товарищ Калинкин на самом солнцепеке сидит, и никто не догадается его лысину газетным кульком прикрыть!»
Тимофей Прохорович Калинкин был увлечен соревнованиями по плаванию на первенство области.
Умудренского соревнования не интересовали. С тех пор, как он провалил важное задание, его не оставляли тяжелые предчувствия. При каждом звонке Умудренскому чудилось: его вызывает начальство, чтобы сказать какие-нибудь нехорошие слова. А каждое неласковое слово Умудренский расценивал как неблагожелательное отношение к себе. Любое движение бровей Тимофея Прохоровича вызывало у него невроз желудка.
Желая во что бы то ни стало вернуть себе расположение руководства, начАХО решил переговорить с Тимофеем Прохоровичем по душам. Но где это сделать? На работе! Помешают. На дачу без приглашения приехать считается почему-то неприличным. Нужна была якобы случайная встреча в выходной день на нейтральной почве. Такой почвой для Умудренского оказалась вода.
— Я встречу его на речной дорожке и сначала поговорю с ним наедине, как пловец с пловцом, — рассуждал начАХО...
И вот он сидел под купальней Закусил-Удилова и ждал момента, когда Калинкин поплывет к себе домой, на эту сторону.
«И нравится лысому черту тот муравейник!» — непочтительно думал Умудренский, не сводя глаз с любимого начальника.
Под помостом купальни бурлила жизнь. В щели между досками прорывалось солнце, и его лучи, как бильярдные кии, ударяли в песчаное дно. Длинноногие жуки фланировали перед самым носом Умудренского. Рыбешки неизвестной породы то и дело тыкались мордами в колени начальника АХО. Любопытный рак долго ощупывал большой палец левой ноги, и Умудренскому с трудом удалось избавиться от его клешней. Какая-то лягушка-базедик вытаращила на начАХО свои глазищи, словно спрашивая: «А это еще что за земноводное?»
Умудренскому вдруг стало жалко самого себя.
«Им хорошо, — подумал он, — у них жабры... А тут сидишь, как...»
Подкупальные жители так и не узнали, с кем из них хотел себя сравнить начАХО. Умудренскому в нос залетела не то мошка, не то мушка, и он оглушительно чихнул. Чихнул и зажмурился от страха: вдруг хозяйка балагана услышит... Но когда он вновь раскрыл глаза, все было попрежнему мирно, если не считать разбежавшихся жуков и пропавшей неизвестно куда лягушки.
Умудренский посинел и весь дрожал. Ему хотелось на землю, к людям, но он понимал, что это невозможно. Пляж представлял собой часть дачного участка Закусил-Удилова. Постороннему человеку появляться в пределах его владений не рекомендовалось. Лучшего же места для перехвата Калинкина нельзя было найти. Приходилось самоотверженно ждать. Проклиная любовь Тимофея Прохоровича к водоплавательному спорту, Умудренский тоскливо наблюдал за противоположным берегом.
Высокий правый берег затихал, когда на водных аллеях разгоралась азартная борьба, грохотал аплодисментами, когда объявляли победителей.
Начальника АХО мучил насморк, полученный от долгого общения с водной стихией. Каждые полторы минуты в носу его начинало щекотать так, будто туда засунули четвертушку нюхательного табаку. Чтобы не выдать себя чихом, Умудренский вынужден был часто прятаться под воду.