И вдруг, когда в очередной раз Умудренский всплыл на поверхность, он увидел, что Тимофей Прохорович плывет к своей даче.
— Пора, — решил Умудренский, заметив, что Калинкин уже достиг середины реки, — Самое время выплывать на перехват! Господи! Улови мою молитву! Обрати ко мне душу начторга!
И, оттолкнувшись от якорного каната, начАХО выплыл из-под купальни. Фыркая и отплевываясь, он набирал скорость.
Когда начальника и подчиненного разделяли всего два метра, Умудренский бодро чихнул и произнес:
— Будьте здоровы! Теплая сегодня вода, Тимофей Прохорович!
— А-а, Умудренский! Каким течением тебя сюда занесло?
— У меня к вам персональный разговор частного характера.
— Выбрал место для беседы. Зайди завтра к концу дня ко мне, поговорим.
— На работе обязательно помешают, Тимофей Прохорович. И потом ждать целый день у меня организм не выдержит. А-ап-чхи! Я что хочу сказать: ваше отношение ко мне — для меня самое дорогое. А я чувствую, что в последнее время доверия прежнего нет...
— А ну тебя, — отмахнулся Тимофей Прохорович и увеличил скорость. Умудренский начал отставать.
— ...Самое дорогое... — услышал сзади начальник торга, — ...не переживу...
«Вот привязался, — подумал Калинкин. — Жалкий он какой-то. Впрочем, похвально — осознает свои ошибки, переживает. А может, я с ним резковато обошелся?»
Тимофей Прохорович оглянулся: Умудренского на поверхности реки не было.
— Может, нырнул? — вслух подумал начторга и огляделся. На высоком правом берегу продолжали шуметь болельщики. Несколько лодок плавали вдали. НачАХО не было.
Калинкин забеспокоился. Вдруг метрах в пяти из воды выскочила голова Умудренского и, слабо крикнув: «Спа...», — снова скрылась под водой.
«...сите...» — в ужасе домыслил Тимофей Прохорович и нырнул.
Утопающий, очевидно, был уже без сознания и поэтому вел себя культурно: не пытался схватить спасителя за шею и утянуть его на дно. Калинкину удалось легко извлечь Умудренского на поверхность и начать буксировку своего подчиненного.
На помощь ему уже бежали по берегу какие-то люди.
Умудренского вытащили на песок. С него, как с гуся, быстро сбегала вода.
— Жертва крушения на море жизни! — философски заметил какой-то мужчина. — Человек хлебнул горя! — И он стал торопливо делать Умудренскому искусственное дыхание. Утопленник неожиданно чихнул и сел.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Калинкин. Его мохнатые брови взволнованно пошевелились.
— Организм не выдержал, — грустно сказал начАХО. — Сердце...
Вокруг возвращенного к жизни начАХО сгрудились люди, стараясь его успокоить и утешить.
— ...Кто тут будет товарищ Калинкин? — раздался голос.
Все обернулись. По тропинке к пляжу шел мужчина в голубой фуражке разносчиков кондитерских изделий. В руке у него была большая коробка.
— Прошу прощения, — сказал мужчина, подходя. — Заходил я на дачу к товарищу Калинкину, там сказали, что он здесь. А мне нужно вручить заказ лично и немедленно: продукт ждать не может.
— Какой заказ? — брови Тимофея Прохоровича изогнулись вопросительными знаками.
— Обыкновенный. Торт-мороженое. Прямо с фабрики. Распишитесь в получении.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Калинкин.
— Съедите — поймете, — сказал посыльный. — Вот здесь проставьте часы, когда заказ вручен.
Торт был монументален. Очевидно, заказчик не щадил затрат. Когда торт отнесли под тент купальни, то разглядели на нем витиеватую шоколадную надпись:
Уразумев, что произошло, окружающие захохотали.
— Предусмотрительные люди у вас в аппарате, — сказала какая-то девушка Калинкину. — Пострадавший уже утром знал, что среди дня будет тонуть и что именно вы спасете его.
— Выходит, что его подвела перестройка нашей работы, — сказал разносчик. — Он рассчитывал на то, что доставка на дом всегда совершается с опозданием. Не привыкли еще люди к нашей аккуратности...
Умудренский, пугливо озираясь, пополз, как саламандра, к воде.
— Я сейчас с ним поговорю! — сурово сказал Тимофей Прохорович, но Умудренского на песке не было. Голова бывшего утопленника виднелась уже на середине реки. Через несколько минут начАХО вылез на противоположный берег и смешался с толпой болельщиков.
