Иные были опасны раньше. Но они были опасны вынужденно. Защищая себя, они давали отпор. А моя семья веками опустошала их резерв. А теперь, пора искупить грех. Теперь же, стало понятно, что наш Мир принимает Иных не случайным образом, все они так или иначе нужны здесь.
Семейный завтрак… Как давно этого не было. Эта наша забытая традиция, которую вернула моя мама. Когда мы с Алессой были детьми, это вообще было целой церемонией.
Забегаю в столовую, маленькую, и от того невероятно уютную. Вижу свою Теону, которая о чем-то болтает с королевой, помогая ей расставлять фрукты. Хлопочут слуги, но так же весело общаются с ними. Зависаю немного, наблюдая эту картину, пока в дверях не показывается отец.
— Аарон, Эйден, как все прошло? — мама замечает нас, подходит к отцу, ласково касаясь его щеки, получая в ответ поцелуй в ладонь.
Мама уводит отца под руку, и они садятся за большой круглый стол, немного поодаль от нас. А я целую свою Теону, которая в последнее время отчего-то выглядит намного желаннее.
— А где Сэм и Алесса? — отец хмурится, смотря на их места и на входную дверь.
— Эм… Аарон… — мама немного лукаво улыбается, но снова делает серьезный вид. — Они еще спят. Такие сони, — отмахивается, принимаясь за завтрак.
— Спать надо ночью! — отрезает отец на полном серьезе, а мама откашливается, скрывая усмешку. — Так вот, почему я перестал завтракать! — отец, ухмылясь смотрит на молочную кашу перед ним… с кусочками клубники. — Где мой стейк с кровью?
— Алесса с Сэмом зайдут к тебе перед отъездом, милый, — мама меняет кашу отца на мясо.
Алесса и Сэм, как всегда, раньше "двенадцати утра" не поднимаются. Ну что ж… Им простительно, хотя… Пусть уже едут скорее в родовой замок Сэма. И мне плевать, что Сэм два года держал целибат, из-за того, что моя сестра — его Истинная, скрывала от него свою метку. Ладно, понимаю… Притягиваю к себе свою Истинную, которая жадно рассматривает стол со всякими яствами.
— Ты чего? — шепчет, занеся вилкой над ломтиками сыра, но все равно ластится ко мне.
— Просто… Соскучился…
— Мы же всего четыре часа не виделись, — улыбается, намазывая себе на тост творог и кладет сверху сыр. Знаю, что Теоне приятно, что она любит мои прикосновения и внимание.
— Четыре часа — это очень много, Тео…
— Теона, я желаю тебе сегодня удачи на экзамене, — мама прерывает меня, и я все-таки принимаюсь за завтрак, отодвигая от себя кашу с фруктами, притягивая кусок мяса.
— Ой, Сантия, я так волнуюсь, — говорит Теона, накладывая на тост, поверх творога и сыра, филе форели. — Но я так рада, что вообще существует школа для созидателей, — радуется, цепляя вилкой оливки, добавляя к своему бутерброду.
— А я рад, что там все преподаватели престарелы, как древние… — обрываюсь, потому что мама кашляет, давая мне некий знак. Ладно, видимо не надо за завтраком оскорблять преподавателей-созидателей, которые так любят Теону.
Школа небольшая, частная, элитная, и моя Теона там студентка. И я рад, что ей не пришлось возвращаться в Академию, в которой меня уже нет.
— Сегодня у меня два экзамена. И моя курсовая в виде выращенных цветов… — Теона добавляет к своему уже внушительному бутерброду ломтики помидора.
Усмехаюсь, поедая мясо. Видимо у Теоны не остается сил после наших безумных ночей, раз такой аппетит по утрам… Может, дать ей передышку… Но я теряюсь, когда на весь ее гастрономический хаос, Теона льет из вазочки вишневое варенье.
— Эмм… Тео, я не уверен, что это… — опять недоговариваю, потому что мама опять кашляет, давая сигнал. Ой! Наверное, нельзя говорить своей женщине, как ей питаться! Вот я дурак! Это нетактично…
— Главное, не волноваться. Я уверенна в своих силах… — Теона продолжает возбужденно рассказывать о предстоящем экзамене и… поверх варенья, на итак сложный бутерброд, выливает немного горчицы.
Перевожу ошеломленный взгляд на маму, а она, вместе с ухмыляющимся отцом смотрят на Тео и улыбаются. Наверное, нужно сказать Тео, что ее бутерброд опасен, это все нервы, перед экзаменом. Но не успеваю, Теона откусывает кусок своего странного бутерброда, блаженно прикрывая глаза, жует, проглатывает, запивая чаем.
Неужели, моя Тео…
Теона поворачивается ко мне, хочет что-то сказать, но прикрывает рот рукой, и кажется… ее сейчас вырвет. Она резко встает и выбегает к уборным.
А я бегу за ней…
Стучу в дверь. Теона открывает. Вся зеленая, умывается, еле держась на ногах.
— Тео… — прижимаю к себе свое сокровище.