…соприкоснулся со своей второй сущностью. Почувствовал ее ответный трепет. Ее желание воссоединиться, стать единым целым. А потом его второе «я» съежилось и отступило. Он ощутил отвращение, отказ принимать его мысли и силу — как будто он стал вдруг чужаком и вернулся не к себе домой.
Где-то в самых дальних закоулках Морг услышал смех. Смеялся Конройд.
Ах, Морг, Морг, и о чем ты только думал? Что я, Конройд Джарралт, забьюсь в уголок и умру? Как же ты мог проглотить меня, не зная, каков я на вкус? Ты опоздал, кузен! Наше сознание — едино. Наша плоть — едина. Я — это ты, и ты — это я, и нет возврата к прежнему. Стена пала, но ты по-прежнему в ловушке.
Оглохший и ослепленный, Морг повис в воздухе.
В ловушке? В ловушке?
Он разинул рот и завопил…
Забыв, что ненавидит ее, Эшер схватил Дафну за руку и побежал, увлекая за собой всех остальных. Пока Морг беспомощно болтался над ними и визжал как резаный, он бросился к ближайшему месту, где можно было найти укрытие: к зданию Гильдии Мясников. Здание лишилось половины крыши, часть стены обвалилась, но оно все же устояло. Заскочив внутрь, они бросились на землю.
— В караулке будет безопаснее, — пробормотал Оррик. Туника намокала от выступившей из раны крови. — К тому же там у меня полно оружия.
Эшер покачал головой.
— Дубинки и пики против этой твари не годятся. Вейра! Можешь сказать, что происходит?
Старуха села, прислонившись спиной к куче битого кирпича, достала носовой платок и приложила к окровавленной руке.
— Сама не знаю. Но, по-моему, нам от этого только польза. Все целы?
Целы были все. Даже Дарран, упавший рядом с ней. Хотя выглядел старик неважно: бледный, ни кровинки в лице, и дышал, словно загнанная лошадь. Гар поддерживал его, обнимая за плечи, хотя щека у принца и распухла от ледяной колючки. Чуть дальше лежали Мэтт и Дафна. Ближе всех к выходу, как и положено стражнику, оказался Оррик.
Выйти он им не позволит. Помощи от них никакой, а опасность велика.
Гар пошевелился, придвинулся поближе.
— Слушай, Эшер! Мне нужно поговорить с тобой наедине.
— Зачем? Все уже сказано.
Куски битого кирпича впились в колени, однако Эшер, не обращая внимания на эти маленькие неудобства, не отводил глаз от площади. И от Морга.
Будь он проклят, так и не понял, когда надо заткнуться. Вот и сейчас…
— Не все. Заклинание Уничтожения…
Эшер удостоил этот кусок дерьма недовольным взглядом.
— Я его выучил. Наизусть. Ты свою работу сделал. А теперь попридержи язык, чтобы я сделал свою. И дай мне пораскинуть мозгами, если не против…
— Ты не понимаешь! Я…
Он наградил принца добрым тычком в грудь. Тот отшатнулся и крепко стукнулся головой о стену.
— Нам не о чем больше говорить!
Дафна, Мэтт и Оррик склонились над Гаром, помогая ему прийти в себя, а он почувствовал, как его руки коснулась Вейра.
— Сынок, я вызову Круг. Позволь им соединиться с тобой. Позволь им помочь тебе. Не бойся.
А он и не боялся. Он был просто в ужасе. После того как Стена рухнула, боль, мучившая его все это время, утихла. Однако вместо нее, он чувствовал это, по венам потекло что-то мерзкое и вязкое, словно деготь. Грязь Морга проникала в него. Взглянув на Мэтта, Эшер понял, что и его друг испытывает то же самое. Может, не так остро. Но ведь Мэтт не Невинный маг.
Он — нет, а я — да.
В первый раз за все время Эшер до конца принял эту данность. Интересно, значит ли это, что он также смирился и с возможностью умереть?
Вейра ткнула его пальцем в бок.
— Эшер, что случилось? Что-то не так?
Он подождал, пока сердце перестанет скакать галопом, чтобы можно было не бояться предательской дрожи в голосе, чтобы знать, что ноги не сорвутся с места без разрешения.
— Нет, со мной все в порядке.
— Тогда сиди тихо. Я собираю Круг.
Вейра достала из кармана синий войлочный мешочек и вынула из него осколок кристалла. Он на мгновение сверкнул и тут же исчез у нее между ладоней. Она закрыла глаза, начала что-то беззвучно шептать, и вдруг… кристалл в груди Эшера ожил. В его сознании зазвучал хор голосов:
«Мы здесь, Эшер. Мы с тобой. Используй нашу силу. Возьми ее, когда тебе нужно. Она твоя».
Страх исчез, растворился, как растворилась и та тьма, которая начинала заполнять кровь. Эшер ощутил, что наполняется неведомой силой. Остатки боли тоже исчезли без следа. От сердца — или от кристалла — по всему телу начало распространяться тепло.
А на площади стих ужасный вопль Морга.
Эшер встал. Готов или нет, хочет или не хочет, но его время пришло.
— Ладно. Пожалуй, лучше закончить со всем этим поскорее.
Сама тишина у него за спиной необъяснимо изменилась.
Гнев ушел, и тишину наполнили печаль и невысказанные слова прощания. Эшер не желал их слышать. Он делает это потому, что его просили. И даже умоляли. Потому что никто, кроме него, не может этого сделать. Потому, наконец, что он дал им слово помочь, невзирая на цену, которую придется заплатить, и в отличие от некоторых он, Эшер, свое слово держит.
Однако все это не означает, что ему нужна сцена прощания.
— Что ты делаешь? Не ходи туда! — воскликнула Дафна. — Сражайся с ним отсюда, из укрытия.
Ей ответил Пеллен Оррик:
— Но как же он сможет это сделать, Дафна? Тут же вокруг люди.
Площадь действительно была заполнена олками, среди которых попадались и доранцы. Те, кому уже некуда было бежать, или те, кто считал, что будет здесь в безопасности. В толпе Эшер видел лица тех, кого знавал, когда сам был совсем другим человеком. Горожане прятались среди развалин, мертвых тел и бродящего бесцельно скота. Некоторые пытались добраться до единственного уцелевшего на площади здания, храма Барлы.
— Эшер! — закричала Дафна. Но он, не обращая на нее внимания, сделал новый шаг. И только тогда остановился.
Не оборачивайся! Не смотри туда! Тебе это не надо!
И все-таки оглянулся. Должен был оглянуться.
На ее лице, в ее глазах было выражение такой любви и такого отчаяния, что в душе у него все перевернулось. Что-то хрупкое треснуло и сломалось. Эшер постарался улыбнуться.
— Все нормально, Дафна. Этот ублюдок тебя не тронет.
Слезы текли у нее по щекам, оставляя на них грязные полоски.
Он шагнул к ней, опустился на одно колено и провел пальцем по ее щеке, тронул завиток волос, чуть выдающиеся скулы, прикоснулся к ее губам.
— Эшер, мне нужно тебе кое-что сказать. Я…
— Скажешь потом.
— Но…
Он встал, и Дафна замолчала. Эшер еще раз улыбнулся ей, а потом повернулся к остальным и махнул им рукой. Ободряя и прощаясь. Всем — Вейре, Даррану, Пеллену, Мэтту и Гару. Затем решительно направился к выходу из убежища. Выйдя, он посмотрел на чародея, который все вращался и вращался над головами горожан, безразличный в эту минуту ко всему, кроме собственной боли.
Вот только надолго ли у него это?
Круг ждал.
Эшер стремительно побежал к ступеням часовни, не обращая внимания на попадавшихся на пути домашних животных и раненых, которые нуждались в его помощи. Он не обращал внимания даже на лежавших на площади детей. Холз пошевелился, сел и изумленно уставился на него.
— Эшер?!
Он протянул жрецу руку… Над их головами, издавая душераздирающие стоны, продолжал раскачиваться в воздухе Морг.
— Холз…
На искаженном болью лице жреца отпечаталась пятерня чародея.
— Ты жив? Это ты?!
— Нет, я — призрак, — хмыкнул Эшер, помогая жрецу подняться. В их прошлом не было приятных моментов, но сейчас он невольно проникся к Холзу уважением: тот мог сбежать, однако ж остался.
Жрец Барлы разомкнул стиснутые губы и указал вверх.
— Ты знаешь, что это?
— Да. А ты?
— Думаю, да. — Холз нахмурился. — Хотя мой ум отказывается в это верить.
Эшер усмехнулся.
— Придется поверить, Холз. Это действительно Морг.
С лица старика сбежали последние краски. Он поднес к губам дрожащую руку и, поцеловав священное кольцо, убежденно сказал: